Я был гол и безоружен, если не считать пояса с подвешенным к нему ножом в ножнах.
Оглянувшись, я увидел неподалеку, метрах в десяти от себя, Вилфреда, лежащего ничком на земле. Я подошел и перевернул его. При первом взгляде у него не было ни одной раны, но когда я разорвал его рубашку, то увидел в нижней части его спины огромную, размером с тарелку, гематому. Скорее всего он получил ее от удара колесом грузовика, которое валялось тут же, тремя метрами дальше.
Негр открыл глаза и что-то сказал. Я ничего не услышал. К тому же было достаточно темно, чтобы я мог прочесть по его губам. Я полез к нему в карман, вытащил пачку отрывных спичек и зажег одну из них. Это было, быть может, глупо с моей стороны, но я был уверен, что в окрестностях не осталось ни одной живой души, которая могла бы меня увидеть. А я хотел знать, что он пытается мне сказать. Пламя осветило его губы.
— …этот раз был настоящий «бумм!», не то что прежнее кудахтанье! Черт… сраная жизнь… скажи этому бронзовому типу… что он проклятый мерзавец… Бог — это сраная белая жопа, можешь мне поверить… Ай! Мамочка!
Я был поражен, что свои последние слова он адресовал той, кто ответил на его первый крик. Я, честно говоря, ожидал совсем другого конца фразы, судя по тому, как он ее начал.
Смерть Вилфреда расстроила меня. В других обстоятельствах я мог бы стать его другом, при условии, что он избавился бы от своей маски, манерничания и предрассудков, которыми обзаводятся люди, считая, что именно это делает их цивилизованными существами, и без чего они чувствовали бы себя весьма дискомфортно. Во всяком случае, большинство людей чувствовало себя в моем присутствии очень неуютно. Должно быть, по моей вине.
Я так и оставил его там: с широко открытым ртом и застывшими глазами. Еще до конца сегодняшнего утра его рот заполнится снующими прожорливыми насекомыми, а стервятники выклюют глаза.
Добравшись до того, что было когда-то вершиной холма, я потратил некоторое время в напрасных поисках чего-нибудь, что могло бы служить мне оружием. Поняв, что занимаюсь бесполезным делом, я прекратил это и неторопливо направился к горе. Как мне думалось, Калибан должен был сейчас как можно скорее спускаться с нее, чтобы удостовериться, жив я или нет. Или он уже засек меня с помощью своего мощного бинокля?
Но даже если мне удастся оторваться от него, я знал, что это будет лишь на короткое время. Я наверняка снова встречу его на моем пути, так как цель у нас была одна и та же, как я понял из болтовни этих двух его стариков. Я не думал, что Калибан рассказал им что-то по поводу Девяти, так как это было нам строжайше запрещено. Он позволит им сопровождать себя до определенного пункта. Но дальше пойдет один. Девять запрещали членам их ордена приводить с собой непосвященных ближе чем на восемьдесят километров от их пещер.
