– Уже прошел месяц, – напомнила я Сэму по пути. Мы решили срезать путь через пристань для яхт, пользуясь пятизначным кодом, чтобы пройти в тяжелые металлические ворота. Ходить здесь, разумеется, нельзя, но всякий раз, когда они меняли код, Сэм узнавал новый на работе, и мы постоянно пользовались им, чтобы быстрее добраться до дома. Это сберегало несколько минут, к тому же было всегда интересно: сегодня, к примеру, на деревянном причале собралось несколько просто одетых, но явно богатых людей, суетившихся вокруг маленькой, но великолепной яхты. Они обернулись, когда за нами захлопнулись ворота, и приветственно помахали. Если мы располагаем кодом от пристани, значит, принадлежим к их кругу и достойны приветствия. Мы прогрохотали ботинками по металлическому мостику, и по другую его сторону, как всегда, оказалась лужа, которую пришлось аккуратно обойти.
Когда за нами с лязганьем закрылись вторые тяжелые ворота, Сэм взял меня за руку. Мне нравилось это ощущение. Несмотря на все, мы физически по-прежнему подходили друг другу, как и всегда. Я вдруг поняла, что все у нас будет хорошо. Ему плохо без меня, но Сэм скучает не просто по мне – что выглядело бы жалко в мужчине, приближающемся к сорокалетнему возрасту, – но и по семейной жизни, которой он лишен. Мы никогда не говорили об этом, но я знала, что воображаемые сцены из той несостоявшейся жизни подстерегают его на каждом шагу. Я представила себе, как он сидит вечером дома, вероятно, с миской хлопьев для пудинга, перед включенным телевизором. Уголком глаза он видит серьезного четырехлетнего малыша, который бы у нас был, если бы все сработало так, как мы беспечно надеялись, пока не потеряли надежду. В самой маленькой спальне внизу спит малютка, а двухлетка и четырехлетка делят между собой спальню побольше.
Вместо этого Сэм совершенно один. Мы в последнее время не говорили об усыновлении, но я знала, что он постоянно о нем думает. Но пока я хотела избежать этой темы.
– Закажем пиццу? – произнесла я бодрым голосом, пытаясь не показать, что мне отчаянно требуется еда, нейтрализующая похмелье. Сэм стоял в теплице, которая отходит от дома, чуть выдаваясь над склоном горы, и в зависимости от моего настроения заставляет меня чувствовать, что я либо вишу над пропастью, либо волшебным образом парю над всем миром. Муж смотрел вдаль, через доки и воду, на особняки по другую сторону эстуария, туда, где город огибал устье реки Фал.
