– Она сказала, что занималась контрабандой наркотиков? – нахмурилась я и сделала глоток вина. – Лара?
– Я знаю. Никто ей не поверил. Вопрос в том, однако, зачем она это сказала? Выгораживала ли кого-то? Старалась ли привлечь внимание к чему-то? У нас нет никаких подробностей из Сингапура, но я их запросил.
– И все это всплыло? И вы, ребята, это проигнорировали?
Его глаза расширились.
– Это проигнорировал Пензанс. Я не занимаюсь расследованием дела. Беда в том, что ее интрижка с Гаем Томасом затмила все остальное. Не было нужды углубляться в ее далекое прошлое, когда более недавнее прошлое – а скорее настоящее – вроде бы и так давало ответы на все вопросы.
– Да. Я понимаю.
– Хотя я не на работе, но раз уж вы пытаетесь разобраться, я вам помогу.
Я улыбнулась ему и взяла с тарелки свой вегетарианский бургер.
– Спасибо.
Мы побрели сквозь небольшой снежный ливень в Национальную галерею, и я повела Алекса к своей любимой картине Тициана «Вакх и Ариадна».
– Тут все дело в синеве, – сказала я. – Я раньше приходила и стояла перед этой картиной всякий раз, когда требовалось успокоиться. И мне нравится, что Ариадна была покинута человеком, которого она считала великой любовью всей жизни, а тут появляется Вакх и не только предлагает на ней жениться, но и дарит в качестве свадебного подарка несколько звезд[60]. Вообще-то, удивительно, что я так долго пробыла в Лондоне и не пришла поздороваться с этой картиной.
На самом деле я не была удивлена. До недавнего времени я старалась держаться подальше от своих старых призраков.
– Думаю, именно подарок сыграл свою роль, – согласился Алекс. – Интересно, она приняла его предложение из любопытства?
– Думаю, да. – Собственно говоря, я была уверена, что да, но по некоторым причинам не хотела говорить об этом Алексу.
Он кивнул:
– Знаете, что точно так же действовало на меня?
– Скажите.
– Просто бродить по какой-нибудь галерее вроде этой, глядя на все картины, где изображена Мадонна с младенцем. Часто младенцы выглядят так чудно́, что вызывают смех. У них лица маленьких старичков и странные шеи в складочку. Видно, что художник старался придать ребенку более серьезный вид, чем у реального младенца. Из-за того, что это Сын Божий и все такое. А этого невероятно трудно добиться.
Я внимательно посмотрела на него.
– Я делала то же самое. Большинство младенцев выглядят как из ужастиков. Но время от времени натыкаешься на младенца, такого великолепного и такого нежного, что забываешь обо всех остальных.
