Мое мнение никто не разделял. Раз убийцей оказался не Сэм, весь мир решил, что преступление совершила Лара.
Полицейские проверяли поверхность земли вдоль пути следования поезда, но маршрут охватывал многие мили. И я подумала, что они в первую очередь искали ее тело, полагая, что она выбросилась из поезда после того, как случайно заколола своего любовника. Газеты предпочитали более волнующие сюжеты: например, Лара сбежала и теперь может находиться где угодно. «Она может быть сейчас прямо рядом с вами! – азартно сообщали они читателям. – В тот самый момент, как вы это читаете! В автобусе! Будьте начеку!» Это походило на ажиотаж при пропаже ребенка, разве что вместо поисков невинного ангела люди всматривались в лица прохожих в поисках красивой, порочной убийцы. Переполох стал очень волнующим развлечением для граждан, которые не рассматривали ни одного участника этой драмы как человеческое существо.
Я один раз ходила навестить Сэма, но совсем ненадолго. Я не могла находиться рядом с его болью, хотя и понимала, что это скверно с моей стороны. Он рассказал мне о часах, проведенных под арестом в Кэмборне[43], пока криминалисты осматривали его компьютер, машину и дом.
– Тогда было не так плохо, – прибавил он. – По крайней мере, что-то происходило.
Его мать оказалась существом хрупким, но при этом устрашающим, его брат – толстокожим и крикливым, и Сэму ничего не оставалось, как вцепиться в меня, когда я собралась уходить. Я убеждала себя, что ничего ему не должна, но знала – мне следовало бы остаться подольше. У него не было настоящих друзей, он дважды потерял свою жену и, очевидно, ненавидел общество своих родичей.
Детектив-констебль Алекс явился ко мне на другой день после того, как Лара пропала. Его неожиданный визит выбил меня из колеи. Было воскресенье, обеденное время, и я готовила. Я никого не ожидала, и, когда забренчал звонок, Лори вздохнул.
– Я не хочу никого видеть, – сказал он. – Даже если это сама Лара Финч. Я буду наверху. Не говори им, что я дома.
– Слушаюсь, ваше высочество, – пробормотала я себе под нос, когда он метнулся вверх по лестнице.
Полицейский, высокий, худой и любезный, смотрел на меня с извиняющимся видом, притопывая на пороге, чтобы согреться.
– Извините, – произнес он. – Я знаю, мне следовало позвонить.
– М-м. Все в порядке. – Он держался странно неформально, и по его лицу я заключила, что хороших новостей нет. – Входите, – предложила я, потому что ничего другого мне не оставалось. Я верила, что Лори будет сидеть, запершись наверху, столько, сколько потребуется. Я знала, он пойдет на все, лишь бы избежать встречи с полицейским.
