Анализ историографии порождает и еще одну проблему: если ответ на главный вопрос представляется не (совсем) полным, то каким образом следует проводить сравнительный анализ национальных процессов, иными словами, что и как сравнивать. На наш взгляд, наименее продуктивным представляется сравнение развития национальных движений. Такой подход неизбежно означает опору на национальные историографии. Об этом свидетельствует опыт подавляющего большинства упомянутых выше исследователей. Но едва ли не каждая история развития национального движения мифологична. В данном случае это ее свойство понимается нами не как вымышленность, а как определенным образом спроецированная интерпретация реально происходивших событий. О мифологичности национального сознания, национальных историографии написано не мало и нам не хотелось бы продолжать дискуссию на эту тему [40, 163, 308]. Отметим, что история национального движения может быть и предметом создания контрмифа, как, например, работа Н. И. Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма» [233], чья очевидная агрессивность вполне понятна: ничто так сильно не раздражает, как стремление к самостоятельности того, что по праву считаешь своей собственностью. В любом случае очевидной является тенденция национальной историографии представить историю собственного национального движения как можно более древней. Несовпадение точки отсчета белорусского движения у белорусских и западных (польских, немецких, американских) исследователей (разница в 50-90 лет) далеко не уникально. Аналогичные несовпадения характерны и для оценок украинского, литовского, эстонского и других движений.
Альтернативный вариант исследования национальных движений, основанный на изучении источников, по вполне понятным причинам представляется выполнимым только силами больших коллективов.
В этой связи нам представляется наиболее продуктивным подход, основанный на анализе массовидных статистических материалов, содержащих сведения об этническом, конфессиональном, социальном и других параметрах населения. Сухой язык цифр в наименьшей степени требует перевода, что крайне важно при изучении региона, чрезвычайно сложного в этническом отношении. Естественно, что и статистические источники требуют критического подхода. В наибольшей степени это касается сведений об этническом составе населения. Этой проблеме нами уделено соответствующее внимание. Что же касается таких показателей, как уровень урбанизации, грамотности и т. д., то они представляются вполне объективными. Главное требование к статистическим данным — это сопоставимость, а она достижима в том случае, когда данные собирались синхронно и в соответствии с едиными принципами. Именно в связи с этим наше исследование сфокусировано на этнической истории народов восточной части Центрально-Восточной Европы, входившей в состав Российской империи.
