– Я ведь могу отправиться вместе с вами? – спросила я, ни на секунду не сомневаясь, что услышу решительное «нет, нельзя».
– Нет, – грубо выпалила Плохая Сестра, даже не взглянув в мою сторону и не удостоив меня более подробным ответом с указанием причин.
Паузу тут же заполнила Хорошая Сестра.
– Простите, пожалуйста, но мы не можем вам это разрешить только ради безопасности вашего супруга. Нам не позволяется допускать родственников в качестве сопровождающих лиц, когда мы переводим пациентов в отделение интенсивной терапии.
Ну, эта хотя бы говорила с ноткой искреннего сожаления в голосе. Но если честно, что, по их мнению, я могла бы сделать такого противозаконного? Встать на пути носилок и помешать их проходу, так чтобы они перевернулись?.. Но потом я поняла, какой высокий профессиональный уровень демонстрировали все эти люди, занимавшиеся моим любимым человеком. Сейчас они действительно волновались за Дэвида, беспокоились, что он может пострадать, правда, совсем в другом смысле. И если во время операции произойдет что-то непредвиденное, им бы вовсе не хотелось, чтобы рядом находились паникующие члены его семьи.
– Хорошо, я все понимаю. Но потом мне кто-нибудь скажет, когда мне можно будет присоединиться к вам?
– Конечно.
Я посмотрела на Дэвида, который, хоть и ослаб, был очень удивлен тем, как быстро я сдалась. Как правило, меня не останавливало подобное противостояние, и мы оба хорошо это знали. Может, он и хотел прокомментировать мое поведение, но, взглянув на правую сторону моего лица, внезапно остановился, позабыв о том, что именно хотел сказать.
– Что с твоей щекой? У тебя же кровь течет! – встревоженно прохрипел он.
Я осторожно коснулась пальцами того места, куда был сейчас направлен его взволнованный взгляд. У меня даже сердце защемило от мысли, что он сейчас лежит на носилках и в то же время переживает о какой-то дурацкой царапине у меня на лице, которую я даже не чувствую. Я провела пальцем по гладкой коже щеки и ощутила на ней неровную корку остатков лака. Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какая-то жалкая.
– Вот что бывает, когда активно мешаешь маникюрше, – пояснила я и для убедительности продемонстрировала свою руку с размазанными ногтями такого же кроваво-красного цвета.
Дэвид тихо засмеялся, или, вернее, попытался засмеяться, и все кончилось тем, что он стал задыхаться и с трудом остановился. Для чего бы ни были предназначены эти чертовы трубки у него в носу, они явно не обеспечивали его достаточным количество кислорода. Я вынуждена была сообщить об этом Плохой Сестре, и та довольно ловко выдернула их и заменила на кислородную маску. Прошло меньше минуты, и Дэвид смог уже нормально дышать, хотя мне показалось, что время растянулось на куда больший промежуток.
