изучение.
Господи Боже, я видел, как он сосредотачивался на Миранде, и всегда считал его таким парнем,
который заставлял женщину чувствовать себя единственной на планете, но ни за что бы не ожидал, что
окажусь по ту сторону внимания.
– Тебе что–то нужно? – спросил я, надеясь, что он уберется с моего пути, чтобы я как–то сумел
выкинуть эти нелепые мысли из своей головы и вернуться обратно в режим «знакомство моего парня с
родственниками»
Хотя Коннор с места не сдвинулся. Нет, вместо этого он оставался именно там, где и стоял, его
глаза теперь поднимались вверх от моего рта, по моим чертам, чтобы потом найти и столкнуться с
моими собственными широко–распахнутыми глазами.
Мой вопрос повис в воздухе между нами со всей странностью поездки, и внезапно, после одного
взгляда, все напряжение, которого я не понимал, встало на место.
Ох, твою мать.
Нет.
Да ни за что…
– Нам нужно поговорить, – сказал Коннор, врываясь в мои безумные выводы. Он может и верил,
что нам нужно разрядить обстановку для ясности, но выражение его глаз не такое, как у человека,
который хотел поговорить. Он выглядел так, будто хотел найти темный уголок и….
– Пойдем со мной.
Твердая рука на моем локте достаточно понятно потянула меня на пятках по деревянному полу,
и не имело значения, сколько я выпил.
– Прости, – запротестовал я. – Но мне нужно вернуться к своей паре и семье.
– Ох, в смысле, к тому парню, от которого ты только что сбежал и оставил отбиваться одного?
Мой позвоночник напрягся от этой маленькой крупицы правды.
– Мило. Действительно очень мило, Коннор.
– Ну, это правда. Ты увидел меня и сбежал.
Дернувшись, будто он ударил меня, я споткнулся, мой напиток выплеснулся на пальцы. Рука
Коннора взлетела к моей, его крепкая хватка удержала мое равновесие в ногах, и как только снова
принял вертикальное положение, я отпрыгнул от него.
– Не усложняй все, – сказал он, снова потянувшись ко мне, и на этот раз он не отступил.
Прежде чем я успел возразить, он вывел меня через дверь в тускло–освещенный коридор, где
отпустил свой захват, а потом прислонился спиной к стене. Его руки поднялись, чтобы потереть лицо, а
когда они упали по бокам, он посмотрел на меня с пораженным выражением своих щенячьих глаз. Это
выражение заставило меня скрипнуть зубами, потому что единственное, чему я не мог сопротивляться, –
этому выражению на этом красивом лице придурка, а я не собирался прощать и забывать так легко.
