беспокоит тебя. Каждый раз, как я прошу потусоваться с нами, ты съезжаешь. В смысле, ты не обязан
любить его, но мог бы попытаться. Ради меня.
Взгляд Коннора стал жестче, и он хранил молчание, пока выезжал с автострады. Так было, пока
он не повернул налево и не начал вливаться в поток, что, казалось, предоставило ему возможность
заговорить снова.
– Вот, почему ты думаешь, я не хожу никуда с вами, ребята? Потому что прилагаю недостаточно
усилий, чтобы узнать его?
– А что еще мне думать?
– Вау, – сказал он, и слово было с оттенком такого неверия, что заставило меня спросить:
– Что?
– Ничего.
– Прекрати произносить это слово, – потребовал я, расстроенный донельзя. Как из веселой
поездки с моим лучшим другом это превратилось в напряженную и неловкую дорогу с тем, кого я едва
знал? – Ладно. Вот как. Лучше мы поговорим об этом, чем будем слушать эту убогую музыку.
Промежуток тишины между нами, а потом Коннор бросил коварный взгляд в моем направлении,
и его губы изогнулись.
– Успокойся, Кинкейд. Ты так завелся.
Фу. Я становился таким лохом от его даллаского растягивания слов, когда он вытаскивал и
использовал это в качестве оружия, и он тоже об этом знал.
– Ты сводишь меня с ума.
– Эй, кто–то же должен. Но это не означает, что я разрешу тебе хреново говорить о моей кантри
музыке.
– Но все песни такие депрессивные. Они всегда поют о пьянстве, или драках с подружками, или
затрахивании каких–то цыпочек до смерти. Можешь послушать что–нибудь веселенькое?
– Они не все такие. Как насчет этой? – спросил Коннор, и пролистал свою музыку, пока песня не
началась с медленного распева женщины о «чертовских каблуках». – Думаю, эта тебе подойдет в самый
раз. Умная, красивая, разбивающая миллионы сердец на каблуках. Она даже призналась, что у нее
розовая гитара.
– У меня есть парочка потрясных каблуков. Но я не играю на гитаре.
– Нет. Но если бы играл, она была бы розовой. Даже не отрицай это, детка.
– Может быть. Одна с блестками, – усмехнулся я, счастливый от того, что Коннор, наконец–то,
расслабился до нашего нормального состояния. Однако… – Эй? Не думаю, что ты должен называть
меня так в выходные.
– А? Называть как?
– Детка, – произнес я, и когда мы остановились на красный свет, Коннор бросил на меня взгляд в
гробовом молчании.
Я знал, что у него в голове до того, как он даже сказал это.
– Почему? Я называю тебя так с нашей первой встречи.
Я смахнул челку с глаз, а потом склонил голову в положение «
