– Ладно, я понял, – выслушав его, сказал Шувалов. – Поищем на него досье. Что касается Лещенко… Есть небольшой спецотдел, отвечающий за безопасность магистральных нефте– и газопроводов. Что же это я? Тебя, Бушмин, начальник у себя ждет.
Они вдвоем вышли в предбанник. Шувалов почему то усмехнулся и кивком указал ему на оставленную открытой дверь.
– Пройдите, товарищ подполковник.
Бушмин прошел в кабинет руководителя "четверки", коротко доложился. Мануилов стоял у прозрачной, чуть затененной стены, сделанной из специального стеклопластика, – она была прозрачной лишь в одну сторону. За стеной этой находился, собственно, сам операционный зал СЦСБР: находясь здесь, можно было обозревать весь зал с компьютерными терминалами и развешанными на стенах жидкокристаллическими экранами, при том что для глаз дежурных операторов эта стена была целиком непроницаемой. Мануилов стоял вполоборота к вошедшему; это был худощавый мужчина лет сорока с небольшим, одетый в безукоризненно сидящий на нем и, сразу видно, дорогой костюм, в дымчатых очках, надежно маскирующих его взгляд. По твердому убеждению Андрея, Игорь Борисович – самый эрудированный, толковый и головастый мужик во всем родном отечестве. Кроме разве что самого Главкома, с которым сейчас вообще не следует кого либо сравнивать и чей портрет, естественно, висит на самом видном месте, занимая часть стены напротив входной двери.
Посмотрев на него каким то долгим и словно оценивающим взглядом, Мерлон – так по уже давней привычке Бушмин называл про себя этого незаурядного человека – не спеша подошел к нему и протянул руку.
– Здравствуйте, Андрей Михалыч.
– Здравия желаю, Игорь Борисович, – аккуратно пожимая руку начальника, негромко произнес Бушмин. – Вызывали?
– Да, вызывал, – отчего то вздохнув, сказал Мануилов. – Подполковник, я в курсе того, что произошло.
– Я в этом ни на секунду не сомневался, Игорь Борисович, – как то неожиданно для себя сухо сказал Бушмин. – Кстати, возникает такое впечатление, что кое кто заимел зуб не только на меня, но и на тех людей, кто отдает мне приказы.
– Возможно, – глядя на него сквозь дымчатые очки, сказал Мануилов. – Я думаю, мы об этом еще поговорим…
Но не сейчас, а несколько позднее. Кстати, как ваше самочувствие, Андрей Михалыч?
– Думаю, что я – в порядке.
– Гм… Чай? Кофе? Я распоряжусь, чтобы нам что нибудь сюда принесли.
– Если для меня, то не нужно. Хотя… Кое что, Игорь Борисович, я все же намерен у вас попросить.
