Об обстоятельствах кончины Елизаветы Рэтленд историки долгое время ничего не знали, даже год её смерти был под вопросом[36]. Лишь сравнительно недавно из сохранившегося письма современника узнали, что она приняла яд и умерла в Лондоне всего через неделю после странных похорон мужа. Также ночью, без огласки, её захоронили в соборе Св. Павла в могиле отца, Филипа Сидни, чьи пышные, оплаченные короной похороны за четверть века до того стали событием в жизни страны. Она прожила на свете менее 27 лет и покинула этот мир по собственной воле, вслед за своим мужем — как и Феникс, последовавшая за сгоревшим на алтаре Аполлона Голубем.
Но не только смерть и похороны графа и графини Рэтленд заключают в себе много таинственного и труднообъяснимого — необычайна и окутана тайной вся их совместная жизнь. И дело не просто в платоническом характере их брака, хотя эти особые отношения чрезвычайно важны для их идентификации с честеровскими героями. Они всё время держали свои занятия в тени, окружали их завесой секретности, хотя им нелегко было это делать. Одно то, что Елизавета являлась единственной дочерью, единственным отпрыском Филипа Сидни — кумира целого поколения английских поэтов, делало её очень заметной фигурой. Достаточно сказать, что Фулк Гревил, который был не только поэтом, но и одним из влиятельнейших сановников, назвал себя «слугой королевы Елизаветы, советником короля Иакова и другом сэра Филипа Сидни», поставив последнего в один ряд с монархами. А ведь дочь великого поэта Елизавета была ещё и падчерицей самого графа Эссекса (через несколько лет после гибели Филипа Сидни его вдова стала женой Эссекса). Несмотря на всё это, имя Елизаветы Сидни, графини Рэтленд, редко встречается в сохранившейся печатной и рукописной литературе того времени, особенно по сравнению с другими женщинами её круга, например с её кузиной и подругой Люси Бедфорд.
Однако так дело обстояло не всегда. Ведь даже само рождение дочери Сидни отметили поэты, а её крёстной матерью стала специально прибывшая на крестины королева Елизавета! Лишь после того, как она соединила свою судьбу с Рэтлендом, её имя исчезает с книжных страниц. Но, может быть, она не унаследовала от своего гениального отца и от воспитавшей её тётки — высокоталантливой Мэри Сидни, графини Пембрук, их глубокой интеллектуальности, литературной одарённости, была настолько заурядной личностью, что даже великая притягательная сила имён Филипа Сидни и её отчима Эссекса не могла привлечь к ней внимание поэтов и писателей?
