«О, кто же он, тот, кто в этом мире владеет
Эликсиром всех радостей,
Более чистым, чем в райской обители,
И нетленным, как её цветы…»
Кто же он, кто может подавить в себе желание, может отказаться от такого счастья, от обладания той, которая любит его?
«Но стой! Я слышу глупца, который кричит, что мы грезим,
И клянётся, что не может быть такой вещи,
Как эта чистая любовь, о которой мы поём…
Нет, глупец, узнай,
Хотя твои неотёсанные мысли имеют воробьиные крылья,
Голуби могут до смерти оставаться целомудренными».
Заключительные строки поэмы весьма многозначительны, но могут пониматься неоднозначно. Говоря о Феникс, поэт пишет, что только дикарь не побоялся бы причинить горе такой изумительной женщине. «И, конечно, не способен на это добродетельный и великодушный Ум, устремлённый к целомудрию и благородным занятиям, которому известна тяжесть вины… К нему можно отнести эту фразу: «Человек может грешить беззаботно, но безопасно — никогда»[24]. Похоже, здесь Джонсон намекает на какие-то ставшие ему известными интимные обстоятельства, связанные с Голубем. Как бы то ни было, поэма тоже подтверждает духовный характер отношений Голубя и Феникс, исключающий физическую близость.
Этим двум своим стихотворениям Джонсон, как видно, придавал большое значение. В 1616 году он выпустил «Труды» — собрание своих поэтических и драматических сочинений, именуемое в научном обиходе как «Фолио 1616». Он лично отбирал и группировал для него произведения, редактировал, следил за типографскими работами. Отбор был тщательным — опубликовано здесь далеко не всё, что было к тому времени написано. Но «Прелюдию» и «Эпос» из честеровского сборника Бен Джонсон не опустил; наоборот, напечатал их в самом важном, «программном» разделе книги — в поэтическом цикле «Лес», рядом с обращением к знатной женщине, умершей за несколько лет до того. О ней речь впереди.
Третье стихотворение Джонсона в честеровском сборнике состоит всего из двух четверостиший и называется «Феникс постигнутая». В первой строфе поэт заявляет: теперь никто не должен считать небылицей, что замечательное существо Феникс оказалось женщиной. Вторая строфа призывает не удивляться тому, что она является только видимостью жены Голубя. Ещё и ещё раз — и вполне определённо — Джонсон указывает на целомудренный характер их отношений. Совершенно очевидно, что авторы честеровского сборника считали необычный, «чистый» брак своих героев обстоятельством очень важным для их характеристики, отличающим их от других и потому нуждающимся в каком-то объяснении.
