Красноватый свет. Френч. Ботинки. Все по уставу. Протер глаза. Головы… не было. «Как поступает настоящий офицер на моем месте?» — подумал очень медленно Жорик. Он вынул пистолет и вложил кислую сталь в рот.
— Товарищ капитан… — говорил ему в спину дежурный врач. — По всей видимости, умер товарищ.
Грохот выстрела потряс благоговейную тишину. По стеклянному торцу опустевшего саркофага, трепеща кусочками холодца с мелкими прожилками сосудов, сползали мозги дежурного офицера.
* * *
В эту ночь Правительство не расходилось. Гарнизон развели и посадили под замок. Составили список лиц, допущенных к чрезвычайной государственной тайне. К столице были подтянуты танковые дивизии. Улицы и общественные места патрулировались агентами в штатском и солдатами, переодетыми дворниками.
Ждали возникновения враждебных слухов и приготовились брать всех.
Совещались.
Словно угроза черной чумы нависла над городом. В пижаме и ночном колпаке привезли академика Збарского[14].
Совещались.
Генеральный секретарь плакал, как ребенок, размазывая краску с бровей[15]. И не он один. Никто не знал, что делать. Подсказать было некому. До начала работы мавзолея оставалось около полусуток.
— Так быстро реконструировать невозможно… — сказал оправившийся от приступа ужаса Збарский. — Если постараться… месяцев за шесть… справимся!
— Полгода! — застонало Политбюро.
Гениальное всегда просто.
— Знаете ли что, — успокоившись немного, сказал Генеральный секретарь.
— Актёра положим на время.
— Ура! — закричали в интимном кругу.
— Привезти актера Роберта Кривокорытова[16]! — распорядился Начальник искусств[17].
Через полчаса актера доставили, — почему-то дрожащего, с малиновым подтеком под глазом.
— Фингал откудова? — раздраженно спросили допущенные к тайне.
— Сопротивлялся гражданин! — чеканил агент. — Кричал, что не имеем права.
— Черт вас дери! Чисто ни одного задания выполнить не можете!— кричал Начальник искусств. — Загримировать его! Живо!
Актер что-то бормотал и вырывался. Его почти у несли и … в вели в скоре пожилого и растерянного Владимира Ильича. Все невольно подтянулись.
— Годится! — сказало хором правительство.
— Роберт! — мягко, по-отечески начал Генеральный Секретарь, взяв из рук референта текст речи. — Вам выпала трудная, ответственная, но почетная, благородная задача. Дело в том, что тело Ильича взято… так сказать, на реставрацию… Но было бы неудобно и политически неправильно прекратить доступ в мавзолей. Это прекрасная почва для слухов и враждебных домыслов…
