В последний миг я заметила черную тень в воздухе, мелькнувшую, как стрела. Боевая тигрица в прыжке ударила лапой по голове Темного, отбросив его далеко в сторону. В полете он издал такой пронизывающий вопль, что у меня вздыбились волосы на голове. Темный упал наземь, потом попытался приподняться. Тигрица в прыжке зависла над ним, но Темный успел выставить меч. От мощного удара лапой его голова отлетела в сторону, но сама тигрица в этот миг наткнулась на его меч.
Слева от меня выплясывал свой танец меч наставницы, оставляя в воздухе огненные разводы. На нее двигался Темный с тяжелым клинком в руке, напоминающим косу. Инная пропела заклинание, и яркая стрела молнии ударила существо в верхнюю часть туловища. Но сокрушительная энергия разлетелась перед ним, словно ударившись о невидимую стену. Я сделала глубокий вдох и, взметнув лук, выпустила серебряную стрелу ему в голову. Тварь взревела; в ее вое слышался крик боли и звериное рычание. Вой сменился хрипом и бульканьем, и огромная фигура завалилась на спину. Инная подскочила к нему, ее меч просвистел в воздухе и отсек ему голову. Черная жидкость брызнула из шеи, словно струя яда. Темный взвыл и взорвался облаком черного тумана, рассеявшись в пространстве. Он исчез…
Все вокруг метались: Темные, амазонки, тигрицы. Ночной воздух звенел от ударов мечей. По три-четыре амазонки наседали на одного Темного, увертываясь от кривых мечей-кос. А тигрицы ни с кем не игрались, они пришли убивать. Они отсекали Темных от амазонок, сбивали наземь и перегрызали им горла. Тигрицы делали это ритмично, хотя и сами несли потери.
Наконец наступила тишина: в лагере не осталось ни одного живого Темного. Но не было чести в этой битве, не было славы и триумфа.
Один из Темных все-таки бежал, и тигрицы погнались за ним. Он попытался с помощью магии слиться с ночью. Но он не знал одного: ночь – простор для охоты боевым тигрицам, а магия на них не действовала. Аша, предводительница стаи, издала в ночи победное звериное рычание, унесенное ветром к далеким уголкам империи.
Недалеко от себя я увидела лежавшую Вагнесу. Она попыталась встать на четвереньки. Было слышно, как кого-то шумно рвет. Жеребцы судорожно подергивались на напряженных ногах, дико вращая ошалелыми глазами. Элиза застыла, как статуя, и так сильно сжимала рукоять меча, что он дрожал в ее руках. Справа одна из амазонок так вжала пальцы в свое лицо, словно хотела вырвать из глаз то, что видела. Некоторые озирались, будто высматривали, куда убегать…
