Почти к самому закрытию станции, обойдя желтые камни, напоминающие две половинки гигантской желтой груши, я спускаюсь вниз. Седой худощавый мужчина в форменной одежде уже готовится закрывать двери станции на ночь. "Любопытно," – думаю я, "уже второй человек за сегодняшний вечер закрывает передо мной двери."
– Дядя Влад?
Мужчина оборачивается к мне.
– Ну надо же, сектант-журналист или как там тебя?
– Не сектант, а монах, да и тот не настоящий.
– Поздновато ты собрался покататься по Каналу. Боюсь, что пешком придется домой идти.
– А я в пятницу подумал, что вы ничего не боитесь.
– Тоже верно. Как там девчонка-то?
– Слава Богу, ничего не сломала. Вам приветы передает.
– Ага, она крепкая, вся в отца. Ладно, спокойной ночи!
Влад звенит ключами.
– Погодите, мне с вами поговорить надо.
– Поговорить? Хм, ну тогда давай, проходи сюда.
Влад запирает за мной двери станции и проводит меня в крошечное помещение, которое днем служит кассой, а ночью комнаткой сторожа. Я привык ко многим впечатляющим видам Канала, станций, Озера, но темные колонны и своды, еле-еле тронутые светом одной слабой лампочки караулки Влада заставляют поежиться. Он включает маленький литровый чайник, бросает себе и мне в кружки с густым темным налетом на стенках по пакетику чая и садится на единственный стул в комнате.
– Слушаю тебя внимательно.
– Дядя Влад, что вы думаете о Голове? С помощью чего и кого она плыла по тоннелю, как будто сделана из пенопласта?
– Для начала спрошу: ты правда журналист? Из какой-то газеты или откуда-то еще?
– "Вечерний город".
– Ага, понятно. И ты понимаешь, что про гонки…
– Да, да, ни слова.
– И про наш разговор....
– Тоже.
– Ну да. Поверить журналисту, который клянется все сохранить в тайне – это как поверить ростовщику, что он свои проценты не возьмет. Ладно. Что я о Голове могу сказать? Ничего. Она на своем месте стоит.
– А как она двигалась, что думаете?
– Как говорили римляне, "ищи, кому выгодно". Найдешь, потом ищи, как это сделано.
– И кому же это может быть выгодно?
– Сам ломаю голову. Если бы Голова пропустила Первого, а потом поплыла бы себе дальше, остальных давить, тогда еще ладно, можно на букмекеров или тех парней, кто на Первого ставил, пальцем показать.
– Духи подземелья на службе у букмекеров?
– Парень, еще раз говорю тебе: я не знаю, как Голова двигалась. И никто не знает.
– Скажите, а до этого происшествия что-то странное в Канале происходило? Когда вы дежурили, может быть?
– Было такое. Один раз. В отличие от других сторожей я пью на службе только чай, и если что-то видел, значит так оно и было. Сидел я вот так же, вот тут же и газету читал. И боковым зрением увидел, как за колоннами что-то пронеслось, со светом, но довольно тихо. Я сразу газету бросил, свет в зале включил и выбежал посмотреть. Но вода стояла спокойная, и никаких звуков или света в тоннеле уже не было.
