- Надеюсь, ты понимаешь, что тогда между нами все будет кончено.
- А ты, надеюсь, понимаешь, что для меня все кончено между нами вот уже четверть года.
- Вот как? - сказал Демба. - Ладно! В таком случае все ясно. Только одно должен я тебе еще сказать: что ты мне поклялась никогда не любить никого, кроме меня.
Демба очень рассчитывал на это напоминание. Но Соня рассмеялась.
- В самом деле? - спросила она.
- Да, - ответил Демба. - Прошлою осенью. В тростниковой хижине. Мы после ужина пошли в парк, и тогда...
- Не обещала ли я тебе, кроме того, что никогда не буду голодна? Такое обещание мне было бы так же легко сдержать. Я, право же, не думала, что ты такой ребенок, Стани.
- Может быть, ты это отрицаешь?
- Нет, - сказала Соня. - Но тогда я была почти девочкой, с которой ты мог делать, что хотел. А теперь я мыслящий человек. Это очень просто. - Она пожала плечами, - Теперь все изменилось.
Демба, считавший, что напоминание о вечере в тростниковой хижине послужит ему верным средством переубедить Соню, пришел в замешательство. К ее возражению, что "теперь все изменилось", он не был подготовлен. Он взглянул раздраженно на часы и топнул ногою.
- Я думал, что могу тебя образумить в несколько минут. Если бы только я мог тебе объяснить, как для меня дороги сегодня каждые четверть часа! У меня так много дел, а мне приходится терять здесь время из-за твоего упрямства.
- Я тоже нахожу, что ты здесь совершенно напрасно теряешь время, сказала Соня.
- Ничего не поделаешь, - сказал решительно Демба. - Я не уйду, пока наши отношения не будут приведены в ясность, хотя бы я из-за этого погиб. А мне кажется,-Демба еще раз взглянул на часы и совсем тихо простонал, - что я из-за этого погибну.
Соня насторожилась. Имели ли какое-нибудь значение эти слова? Не хотел ли запугать ее Демба? Но чем? Ей бросилось в глаза, что Демба как будто прятал что-то под своим пальто. Какой он там последний козырь приберег?
- Ты не должна думать, - заговорил Демба, - что я хочу тебя удержать от путешествия. Но ты поедешь со мною. Сегодня днем я раздобуду деньги и приготовлю все необходимое, а завтра утром мы можем уехать.
- В самом деле? - глумилась Соня. - Ты чересчур любезен и мил.
- Вайнеру ты письменно откажешь. Я тебе продиктую письмо, - продолжал Демба невозмутимо.
- Перестань ты, наконец, нести вздор! Это мне надоело. Ты ведь и сам не веришь, что я стану под твою диктовку писать моим друзьям. Для твоего душевного состояния будет полезнее всего не видеться со мною несколько недель.
