Виктория умолкла. Казалось, ее слова эхом отозвались в тихой кухне. Из-за воображаемого эффекта план показался девушке совершенно абсурдным. Что думал дворецкий, узнать было невозможно. Лицо его снова стало совершенно непроницаемым.
«Вероятно, Хопкинс просто слишком вежлив, чтобы дать мне понять, что считает меня ненормальной», – встревожилась она.
Напольные часы в библиотеке пробили восемь. Капли из крана на кухне падали в такт ударам.
– Что ж, я считаю это прекрасной идеей, – нарушил тишину Хопкинс. – Я и сам уже наводил справки относительно убийства сэра Френсиса.
– Что вы хотите этим сказать? – растерялась Виктория.
Хопкинс положил руки на кухонный стол.
– После того как вы со своей бабушкой, леди Гленмораг, вышли из квартиры, я отправился на улицу, послушал, что говорят, и узнал, что исследованием руководит инспектор Эрмитейдж. Мы оба знаем, что ваш отец был о нем невысокого мнения, и я тоже полагаю, что он с этим делом не справится. Поэтому я счел целесообразным навестить доктора Эша, который проводил вскрытие тела сэра Френсиса. От него я узнал, что сэр Френсис был убит пятью выстрелами.
– Да, я тоже слышала, – кивнула Виктория.
На губах Хопкинса мелькнуло что-то вроде улыбки.
– Но самое интересное то, что три из этих пяти выстрелов угодили в грудь сэра Френсиса и были уже смертельны. Убийца выстрелил еще дважды в лицо сэра Френсиса, из-за чего его разнесло в клочья. Доктор Эш показывал мне фотографии. Неприятное зрелище. – Хопкинс откашлялся.
– Убийца уничтожил лицо сэра Френсиса, чтобы никто не узнал, что это он? – задумчиво произнесла Виктория.
– Совершенно верно. Значит, вы еще помните статью, которую написал ваш отец по психологическим мотивам убийства.
– Что говорило бы в пользу личного, а не политического мотива убийства…
– Кроме того, я не знаю ни одного убийства, при котором анархисты или сторонники Ирландского республиканского братства обошлись бы таким образом с одной из жертв.
Виктории потребовалось мгновение, чтобы осознать, о чем он говорит.
– Хопкинс, я вас правильно понимаю? Вы предлагаете мне свою поддержку? – спросила она.
– Для меня это было бы честью, мисс Виктория, – поклонился Хопкинс.
– Вы даже не представляете себе, насколько я вам благодарна, – просияла Виктория. Только сейчас она осознала, каким пугающим представлялся ей собственный план.
– Вы же знаете, что для меня значит работа над редакцией и выпуском книги вашего отца. Однако в последние годы я иногда начинал жалеть о том, что не могу заняться преступлениями с более практической точки зрения, – на лице Хопкинса появилось мечтательное выражение, а глаза засверкали. – Ах, откровенно говоря, я чувствую себя подобно старой гончей, которая наконец-то снова учуяла след. – Он умолк, затем откашлялся, словно вдруг осознал, что зашел слишком далеко. – Как бы там ни было… Я полагаю, что к расследованию убийства нам следует подойти со стороны неизвестной женщины. Что вы думаете насчет того, чтобы выпить за наше решение начать собственное расследование? – Хопкинс примирительно взглянул на нее. – В кладовой еще осталось несколько бутылок великолепного красного вина, принадлежавших вашему отцу. Я уверен, что он более чем одобрил бы повод, по которому мы открыли одну из них.
