– Как вы благородны.
– Что вы, не стоит… – Он великодушно махнул рукой. – Однако я имею кое-что против миссис Панкхёрст.
– Потому что она ведет себя не тихо и терпеливо, как того требует всеобщее представление о женщинах, а борется за свои права?
– Нет, потому что я считаю борца за избирательное право женщин ужасно догматичной и самоуверенной особой.
– Ах, вы что же, считаете, что избирательное право для женщин ни в коем случае нельзя вводить прежде общего избирательного права для мужчин? Потому что таким образом ваши собратья по полу останутся внакладе? Хотя вы… – Виктория бросила на него раздраженный взгляд, – …наверняка относитесь к числу мужчин, у которых есть дом или которые снимают квартиру, а значит, имеют право выбирать правительство.
– Признаю, я являюсь владельцем небольшого дома рядовой застройки, – он усмехнулся, вынул из кармана пальто льняной носовой платок и протянул его Виктории.
– Это еще зачем? – удивилась та. – Неужели вас смущают мои накрашенные губы?
– Нисколько. Напротив, я считаю вас весьма привлекательной. Но… если вы захотите почистить плечо…
– О…
Виктория оглядела себя. К пальто прилипли остатки гнилого апельсина. Девушка поспешно стряхнула их.
Только теперь Виктория заметила сложенную газету, торчавшую из кармана пальто молодого человека. В глаза ей бросилась дата под названием газеты «Спектейтор»: 13 февраля.
– Господи боже мой! – Она испуганно прикрыла ладошкой рот. – Который сейчас час?
Ее спаситель вынул из кармана часы.
– Чуть больше половины четвертого.
– Мне срочно нужно в «Риц».
– В «Риц»?
Виктория подавленно кивнула.
– Я совершенно забыла, что в три часа у меня там была назначена встреча.
– Вы преподносите сюрпризы. – Ее спутник выглянул из кеба и крикнул кучеру, куда ему следует направляться. – Кстати, на меня произвело впечатление, как вы уложили того молодчика. Похоже было на захват джиу-джитсу. Если позволите заметить, конечно.
– Это и было джиу-джитсу.
– Неужели? – вот теперь удивился он.
– Меня научил отец.
– Должно быть, он выдающийся человек.
– Да, так оно и было, – негромко ответила Виктория. Она все никак не могла смириться с тем, что ее отец вот уже год как мертв, и до сих пор скучала по нему. Ее мать умерла от лихорадки, когда Виктории было три с половиной года. Заметив сочувствие во взгляде попутчика, она поспешно добавила: – Кстати, как вас занесло к зданию парламента? Вряд ли вы принимали участие в демонстрации за избирательные права женщин.
