Через полчаса перед Мироном стояла Юля с перекошенным от злости лицом.
– Неужели так трудно сделать то, о чем я попросила? – процедила она. – Разве это так много?
– Ты о чем? – спросил Мирон, недоумевая.
– Я просила сварить кашу, – проворчала она.
– Да, точно. – Мирон развел руками и глупо улыбнулся. – Но я не умею.
– Избаловала я тебя, – бросила она, выходя из комнаты. – Избаловала…
От ее тона Мирону стало тоскливо, словно он из взрослого мужчины превратился в мальчишку, который обязан безропотно выслушивать упреки матери. Решив, что конфликт ему ни к чему, он промолчал. Но сразу после обеда решил улизнуть из дома.
Не успел он завязать шнурки на туфлях, как Юля, словно полицейский, остановила его:
– Ты куда?
– На работу.
– Ты забыл, что сегодня воскресенье? – строго произнесла она. – Ты мне нужен. Поможешь искупать Полю.
– Давай сделаем это вечером? – с надеждой в голосе предложил он.
– Вечером? – фыркнула Юля. – Тогда и завтракать будем вечером, а не утром.
Покачивая бедрами в своей новой манере, она скрылась в спальне. Проводив ее взглядом, Мирон нехотя разулся и поплелся в квартиру.
– Вернулся на свою голову, – пробормотал он, вздыхая.
– Что ты говоришь? – донесся голос жены из спальни. – Мне не слышно.
– Ничего, – буркнул он и добавил шепотом: – Болван.
– Иди в ванную, – скомандовала Юля. – Мой руки, а я пока Полю подготовлю.
Опустив голову, Мирон поплелся в ванную. Ему показалось, что купание длилось целую вечность. Полина, захлебываясь от крика, норовила выскользнуть из рук. Юля нервничала и все время критиковала его: «Не так держишь головку», «Куда ты смотришь?», «Ниже», «Осторожнее можно?». После купания Мирон, не снявший ставшую мокрой рубашку, был взбешен. Громко топая, он прошел в спальню.
– Какие мы нежные! – крикнула ему Юля вдогонку. – Один раз дочку искупал – можно подумать, перетрудился! А я ее, между прочим, десять часов рожала, пока кто-то развлекался в свое удовольствие!
Словно понимая, из-за чего ругается мать, Полина тихонько захныкала.
– Знаешь, – снимая мокрую рубашку, Мирон поджал и без того тонкие губы, – вчера ты совсем не такая была! И не такую жизнь мне обещала.
– Это я тебе что-то обещала? – Юля театрально засмеялась, покачивая на руках плачущую дочку. – Мне кажется, это ты что-то обещал мне, когда звал замуж.
– Звал замуж! – передразнил Мирон. – Ты мне на горло наступила и потребовала этот дурацкий штамп.
– Ах вот как? – Юля продолжала убаюкивать заливавшуюся плачем дочку. – То есть это была моя идея?
