– А если этот человек завтра попытается снова… – начала Матильда.
– Если он попытается завтра, то по крайней мере сегодня ты в безопасности, – сказала Спрота. – Воспользуйся этим днем. Бери то, что можешь получить, и не требуй большего. Я всегда так жила, и посмотри, кем я стала.
Наконец Матильда подняла глаза. Казалось, она снова обрела спокойствие, в то время как сама Спрота его внезапно потеряла. Она спрашивала себя, кого на самом деле видит Матильда, когда смотрит на нее? Хладнокровную умиротворенную женщину, которая может найти подход к каждому человеку и справиться с любой трудностью? Или все же ту печальную девушку, которая, прежде чем свыкнуться со словом «еще», всегда хотела получить больше, а именно больше любви Вильгельма, особенно в их первую ночь – страстную ночь блаженства, когда она надеялась обрести в его объятиях новую родину. Но в этих объятиях Вильгельм держал ее недолго: он слишком рано поднялся, помолился и попросил прощения за грех, совершенный с ней, Спротой. Тогда она почувствовала себя уже не любимой, желанной и защищенной, а такой озябшей, одинокой и безродной, как никогда в жизни.
Однако Матильда ничего этого не знала и не искала в ней черты той печальной девушки.
– Разумеется, ты права, – коротко сказала она.
Арвид внимательно прислушивался к разговору Вильгельма и его советников. Обычно подобные дела его совершенно не интересовали и все слова – касались они Нормандии, графа, его семьи или самих собеседников – пролетали мимо его ушей. Но сегодня юноша впитывал каждое слово: ему нужно было занять чем-нибудь свой разум и заглушить воспоминания о том, как три года назад он вместе с Матильдой блуждал по лесу, и о том, как сегодня утром он прижал ее к своему телу так же крепко, как тогда. В тот момент ему показалось, что эти годы длились не дольше, чем взмах ресниц, и не имели никакого значения. Да и что могло иметь значение без… нее?
Арвид тряхнул головой и попытался думать не о Матильде, а о Герлок, ведь речь шла о ее замужестве. Он едва знал эту девушку, но о таких разговорчивых людях можно составить мнение, увидев их всего лишь пару раз. Судя по всему, Герлок была очень самоуверенной, немного дерзкой, слишком назойливой и громкоголосой, но в целом весьма приятной особой.
Интересно, Гильом Патлатый, могущественный граф Пуатье, хотел себе именно такую жену? И почему у него такое смешное прозвище? Арвид недоумевал, в то время как советники графа произносили это имя без тени улыбки. Видимо, они слышали его так часто, что оно уже перестало казаться им забавным.
