— А нам и так интересно, — снова не выдержал Лёшка. — Так интересно, что хоть вешайся.
Збруева вспыхнула:
— Вот старостой назначим, тогда посмотрим, интересней ли тебе станет.
— Не-не, старостой не надо, лучше сразу пристрелите, — веселился Лёшка. — Если уж за что отвечать, так за спорт. Я из вас быстро олимпийских чемпионов сделаю.
— Тогда дружка твоего, Клюшкина, старостой назначим. Пусть попыхтит. А то со школы всегда домой чешет. Никаких общественных поручений не выполняет, — пригрозила Збруева.
Такой выпад в мою сторону мне не понравился.
— Подумаешь напугала, — огрызнулся я. — Журнальчик из учительской каждый дурак принести может.
Збруева от возмущения выпучила глаза и даже подбоченилась:
— Ты думаешь, только в этом и заключается работа старосты?
— А то в чём же ещё? Журнальчик Носить и учителям ябедничать.
— Увы, Миша, по всему видно, об обязанностях старосты у тебя сложилось не совсем верное впечатление, — прервала нашу перепалку Наталья Борисовна. — А в предложении Марины я вижу определённый смысл. Уважать труд другого сумеет тот, кто сам познал его.
— Так, значит, записываю: старостой назначить Клюшкина, ответственным за спорт Трубача, — провозгласила Настя Гуменицкая, которая вела протоколы всех собраний.
— Даём вам испытательный срок в один месяц, — добавила Наталья Борисовна. — От того, как вы себя зарекомендуете на данных постах, будут зависеть ваши дальнейшие общественные назначения.
С этого дня началась у меня жизнь, как в сказке. Оказалось, приятное это дело — быть старостой. Я начал командовать, где надо и не надо. Даже голос стал у меня начальственным.
— Всё, Горшков, чтоб больше я тебя нечёсаным в школе не видел, — взялся я за наведение дисциплины на следующий же день после собрания.
— Я что, виноват? У меня волосы во все стороны сами растут, — обиделся Горшков, похожий на молодого Пушкина.
— Постригись, — строго приказал я. — Сделай приличную причёску и ходи, как нормальный человек.
— Сам стригись, — задиристо ответил Горшков. — Я сто раз уже стригся, а они всё равно растут.
— Тогда выход один — обстричь тебя налысо, — вынес я свой приговор.
— Чего? — возмутился Горшков. — Я лысым ходить не собираюсь.
— Что ж, если по-хорошему не хочешь привести свой внешний вид в порядок, я принесу в школу ножницы и обкорнаю тебя самолично. Вот так.
— А я завтра в школу не приду, — выкрикнул Горшков.
— Ничего, ножницы нетяжёлые. Буду носить их, пока не явишься.
Чтобы не слышать возражений и не потерять авторитет, я быстро отошёл в другой конец класса и прицепился к Ленке Востриковой.
