Лёшка промолчал. Уставившись в пол, он сидел как истукан. Я решил отвлечь его от тяжёлых дум и сказал первое, что пришло в голову:
— А тебе идёт этот пиджачок.
Лёшка оглядел свой лоснящийся на карманах и локтях клетчатый пиджак, который он носил, не снимая три года кряду, и, взглянув на меня исподлобья, спросил:
— Ты что, дурак?
— Нет, в самом деле пиджачок классный, и клеточки на нём как раз под цвет твоих глаз, — как можно беззаботнее ответил я. — Сразу видно, что у человека есть вкус.
Лёшка засопел и снова тупо уставился в пол.
— И ботинки подобраны в тон, — продолжал я.
Лёшка испуганно огляделся и быстро подобрал ноги в заляпанных грязью ботинках под диванчик.
— Щас как дам, — прошипел он мне, зло тараща глаза.
— А что такого я сказал? — невинно спросил я. — Вот и брючишки, смотрю, у тебя тоже стильные. Жаль, конечно, что они не в клеточку, ну да ладно, в школу и такие сгодятся. Рановато тебе ещё фасонить.
Окружающие с интересом прислушивались к нашей тихой задушевной беседе и теперь переключили своё внимание на Лёшкины брюки, давно забывшие, что такое стрелки. Лёшка быстро прикрыл их руками, но на все брюки рук не хватило, и тогда он нервно встал и громко сказал:
— Вроде бы зубная больница, а ходят сюда одни дураки.
— Почему это дураки? — возмутилась мать толстой девчонки. — Думай, что говоришь.
— Я не про вас.
— А про кого?
— Вон про него, — кивнул на меня Лёшка.
— А за дурака сейчас ответишь, — поднимаясь сказал я.
Мы сцепились и наградили друг друга парой тумаков, но тут Лёшку пригласили в кабинет.
— Ещё не моя очередь, — попытался увильнуть Лёшка.
— Ничего, — усмехнулась женщина, — тебе, как участнику военных действий, положено проходить без очереди.
Скрепя сердце потащился Лёшка в кабинет, а я, любопытствуя, стал наблюдать в щёлку.
— Ну теперь-то руку опусти, — сказала врачиха, усадив его в кресло. — Донёс уже зуб до места. Открывай рот.
Она взяла со стеклянного столика какой-то металлический инструмент и стала стучать Лёшке по зубам. Даже в коридоре был слышен этот звук.
— Какой болит? — спросила врачиха.
— Ы-а-у — промычал Лёшка с открытым ртом.
Врачиха убрала инструмент.
— Не знаю, — повторил Лёшка.
— Как не знаешь? Какой же мы будем лечить?
— Никакой.
— Зачем тогда пришёл?
— Я сейчас уйду.
Лёшка начал выкарабкиваться из кресла.
— Нет уж, — остановила его врачиха. — Раз пришёл, значит, что-то болит.
— Живот, — попытался схитрить Лёшка.
— Живот, увы, не по моей части. Вот разберёмся с зубами, пойдёшь к хирургу. Открывай рот.
