– Дорогая, не надо волноваться! Карл, как всегда, преувеличивает!
– Я преувеличиваю? Я?
Они обмениваются сердитыми взглядами, потом Карл теряет терпение и огорошивает меня одной-единственной фразой:
– Мама всем рассказала о том, что мы с тобой женаты!
Я не совсем понимаю, что он пытается мне сказать, потом вспоминаю слова соседки и ее понимающую улыбку и все становится ясно. Я перевожу взгляд на Бренду и чувствую, как холодеют мои пальцы.
– Зачем это было нужно?
– Я хотела тебя защитить! В конце концов, это правда! Вы – муж и жена!
– Но у нас же все… не по-настоящему!
Становится понятно, почему Карл сердится: теперь для всего семейства Эванс я – не вдова Алекса, а его, Карла, жена. Вместо того чтобы извиниться, Бренда находит себе оправдание:
– Карлтон, ты сам во всем виноват!
И на повышенных тонах начинает объяснять сыну, что это из-за его разгильдяйства по офису поползли слухи. Он так и не снял обручального кольца, люди стали шептаться у него за спиной, слух дошел до двоюродного брата, а тот уже оповестил всех родственников. Сестра Бренды позвонила, чтобы спросить, уж не обручился ли Карл, и пришлось рассказать ей правду.
– Но это неправда! – злится Карл.
– А как бы они, по-твоему, отреагировали, если бы узнали о Шарлотте и об Алексе? Ведь Шарлотта беременна!
Карл сердито твердит, что это Алекс – отец моего ребенка, и я еще не оправилась после траура, и мне должно быть все равно, кто и что обо мне подумает.
– Я не понимаю…
Моего голоса почти не слышно из-за крика, но через мгновение Бренда поворачивается и заставляет себя улыбнуться:
– Шарлотта, доверься мне! Будет лучше, если для всех ты будешь женой Карла. Ради твоего же блага!
– Вы сказали, что хотели меня защитить. Но от чего?
Бренда отвечает не сразу, и голос у нее одновременно ласковый и смущенный:
– Перед отъездом Александер повел себя очень нехорошо…
– Не захотел работать в семейном бизнесе, я это знаю! – произношу я в надежде закрыть неприятную тему.
– Он так сказал? – удивленно спрашивает у меня Карл.
Мне не нравится ни его тон, ни то, как он на меня смотрит. Как будто сомневается, говорю ли я правду. Получается, Алекс мне солгал? Нет, не может этого быть! Чтобы побыстрее с этим покончить, я заставляю себя вспомнить, что именно Алекс рассказывал, но мне приходится тщательно подбирать слова, чтобы никого не обидеть:
– Он говорил, что работа совершенно ему не нравилась, ему было скучно этим заниматься.
Произнося эту фразу, я стараюсь не смотреть на Карла. Не хочу, чтобы он думал, будто я разделяю мнение Алекса о его работе.
