Его разглагольствования меня нервируют. Я понимаю, Жан не виноват в том, что Алекс попал в аварию, но это слишком – обещать, что и мой ребенок тоже непременно будет ездить на этой адской машине! И двух месяцев не прошло с тех пор, как Алекс погиб, так что Жан мог бы не упоминать при мне о своих супербайках!
Наверное, что-то подсказывает ему, что разговор мне неприятен, потому что он меняет тему:
– Зайти к тебе завтра с фильмом и пиццей?
– Ладно! Хотя… нет, не надо. В последние дни мы видимся слишком часто. Для меня это не очень хорошо.
– Что значит – «не очень хорошо»?
Покусывая губы, я объясняю свою теорию:
– Мне нужно привыкать к одиночеству. Привыкать к новой жизни, понимаешь?
– А я что – не часть твоей новой жизни? – спрашивает Жан, не раздумывая ни секунды.
– Жан!
– А что? Я буду тебе помогать, буду являться по вечерам раз или два в неделю – что в этом страшного? По четвергам мы с Алексом ходили выпить пива, а с тобой мы будем ходить в пиццерию.
– Завтра суббота.
– О’кей, значит, я приду в четверг. Если, конечно, ты не против…
Я киваю, притормаживаю у подъезда его дома, поворачиваюсь и говорю напрямик, без экивоков:
– У меня нет желания заполнять моменты, которые раньше мы делили с Алексом, чем-то другим.
– Я не понимаю… По-твоему, лучше сидеть дома и плакать?
– Нет, конечно… Ну, может, чуть-чуть, – вынуждена я признать.
Как объяснить Жану, что я не могу выбросить Алекса из головы, что мне нужно время от времени думать о нем, разговаривать с ним? Да, он умер, и это полнейший идиотизм, но мне хочется ощущать его присутствие. Если бы только Алекс дал мне знак, для того чтобы я поняла, рад ли он, что я оставляю ребенка, и что он сожалеет, что так рано ушел, и скучает по мне… Все эти религиозные байки, рассказы о рае – я сыта ими по горло. Это очень эгоистично, но я не хочу, чтобы Алекс был где-то счастлив без меня. Я хочу, чтобы он страдал. Ведь это он ушел, бросил меня!
Во многих ситуациях мне удается вести себя нормально и даже улыбаться и разговаривать как та, прежняя, Шарлотта. Но к концу дня, когда я возвращаюсь домой, мне грустно, что я еще живу, а Алекс – нет. Я знаю, что не стоит взваливать на себя ответственность за его смерть – не я же, в конце концов, посадила его в тот вечер на мотоцикл! Покинув меня навсегда, Алекс оставил мне ощущение пустоты и… свою семью. И я не знаю, радоваться этому или огорчаться. Пока я просто чувствую себя виноватой. И совершенно не готова делиться всеми этими переживаниями с Жаном.
