– Доброе утро. – Он поворачивается к ней и целует в нос.
– Хорошо спала? – При виде выражения его лица она невольно улыбается.
– Божественно, – отвечает она, вытягивая под покрывалом затекшие руки. – Все тело болит. – Она морщится. – Старость не радость. В последний раз я спала на пляже лет в семнадцать!
– Разве это не прекрасно – хотя бы на одну ночь снова стать подростками? – Его взгляд полон жизненной энергии.
– Это было потрясающе. – Лицо у Бьянки все еще сонное. – Мне снился сон.
Всего какое-то мгновение назад она вся была во власти невероятного видения, от которого потихоньку отходит до сих пор.
– И что же тебе снилось?
– Мы с тобой в детстве. – Она потягивается и упирается локтями в расстеленное на земле полотенце. – Мы здесь, в этом чудесном месте, строим шалаш из веток. Ты передаешь мне веточки, а я складываю их, одну на другую. Внезапно приходит другой мальчик – толстый, со злым лицом, и принимается яростно все крушить. И тут я проснулась.
Он громко хохочет.
– Ты что вчера пила на вечеринке?
– Глупый! Ту же сангрию, что и ты!
– Да, но в твою, кажется, что-то подсыпали.
– Ты так думаешь? – Она мотает головой. – Так вот почему мы и сами не заметили, как оказались здесь? Вот почему я тебе поддалась?
– Наверное… Но ведь нам было так хорошо… И это место – просто потрясающее!
– Это да. – Бьянка оглядывается вокруг. Кала Льентриска – маленькая безлюдная бухта. Сине-зеленое море, белый песок, две старые брошенные лодки рядом с каменной лачужкой. – Похоже на декорации к «Голубой лагуне».
Всю ночь они танцевали на частной вечеринке, на вилле у моря, у знакомых Маттиа. Друзья друзей. Когда он получил по Ватсаппу приглашение, они работали в пансионате: Бьянка помогала ему выносить из комнат книги и всякую всячину, пролежавшую там лет двадцать в огромных коробках. Было весело – особенно для нее: она принялась листать учебники по йоге и томики стихов с пожелтевшими страницами. Он был готов выбросить все, но Бьянка сохранила кучу вещей, в основном книги.
– Заодно пополним библиотеку «Каса де л’алма», порадуем Амалию.
Ее движения так размеренны, осторожны. Все получается как-то само собой. Просто ей очень нравится это место; она сразу же почувствовала с ним какое-то родство, с того самого момента, как переступила его порог. Может быть, потому что окна его выходят на Кала Моли, ее любимую бухту, а может, оттого, что оно напоминает о том времени, когда ее мать еще была молодой и счастливой или просто потому что стены его пахнут ладаном, как в доме Амалии… Как бы то ни было, она мало-помалу привязывается к этому месту.
