Демократы | страница 57
У него в блокноте получалось: четыреста по 4000, тысяча двести по 4000, четыреста по 2000… Совсем неплохой заработок… Жаль, что там эта девчонка…
«Нельзя ли в самом деле послать Яника на лето к Корнелии, — соображала мать, — показать ему барскую обстановку и блеск богатства. Может быть, там и девушка какая-нибудь сверкнет на его горизонте, очарует его и выбьет из головы эту блажь… Корнелия, правда, нам как чужая, но, быть может, в ней еще жива любовь к сестре? Надо попробовать…»
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Летний отдых
Так доктор Ландик попал к тетке Корнелии Микловой, в ее прекрасное брезницкое имение, где она жила в период летних и осенних полевых работ. Тут ему предстояло провести свои трехнедельные каникулы, или, выражаясь официально, «отпуск для поправки». Тут он должен был забыть Гану, новая любовь должна была выбить старую, как клин клином, а Ландик — «напиться шампанского», чтобы забыть о «самогоне».
Имение было превосходное; хозяйство, как показалось Ландику, — образцовое, везде порядок, чистота. За годы работы в управлении (особенно во время забастовок, когда приходилось выяснять причины недовольства рабочих) Ландик повидал немало барских имений, сданных в аренду евреям. Там его всегда поражал развал и разорение. Ветхие заборы, полуразвалившиеся ограды, жалкие остатки ворот, дырявые крыши, загаженные стены хлевов, грязные дворы, скверные ухабистые дороги, срубленные деревья. Лениво слоняющиеся люди, грязные дети, нахмуренные лица.
А в имении тетки ореховые аллеи окаймляют превосходные дороги, дворы подметены, домики, хлева, амбары, курятники, сушильни табака выбелены, ворота, заборы и ограды — в полном порядке. Люди почтительны, здороваются. Небольшой белый дом с верандой окружен парком, деревья молодые, еще не окрепшие. Кусты роз, цветы на газонах и клумбах; всюду круглые белые столики, белые стулья и скамейки. За домом — фруктовый сад и огород, в конце огорода — пасека с покрашенными в белый цвет ульями. А кругом — поля.
Жатва уже кончена; жнивье зазеленело всходами люцерны. Табак с крупными мясистыми листьями был еще совсем зеленый. Сахарная свекла и кукуруза, тронутые дыханием осени, пожелтели. Шла молотьба, и почти все люди были в поле — разбирали скирды, нагружали снопы на телеги, свозили их к молотилкам, бросали в разинутые пасти машин. Солома могучими волнами текла вверх по ленте транспортера, там росли новые стога, а мешки внизу наполнялись зерном. Тишину поля нарушало непрестанное глухое гудение машин. Косой дым дизельных моторов спиралью ввинчивался в голубой воздух. Порой с полей тянуло запахом угля, машинного масла и бензина.