Кахини смотрела поверх моего плеча на толпу солдат, ставших свидетелями моих трех выстрелов.
– Я слышала, что в деревнях женщины соблюдают пурду, – добавила Раджаси.
– Да, и это заставляет женщин ценить хорошие отношения, – сказала я. – Если живешь в траве, там нет места гадюкам.
Раджаси поняла, что ее оскорбляют.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты достаточно умна, чтобы самой догадаться, – промолвила Джхалкари.
Мы уже тронулись в обратный путь во дворец. Джхалкари шла на шаг позади меня.
– Это Кахини надоумила тебя так себя вести?
Я ничего ей не ответила. Я не могла быть уверена, что могу отличить врага от друга.
– Мы все удивились, что Кахини вызвалась вчера тебя сопровождать, – сказала девушка. – Она, должно быть, решила, что ты представляешь для нее угрозу.
Я встревожилась, ведь все мои мечты касательно будущего Ануджи всецело зависели от моего пребывания в дурга-дале.
– Сундари едва не отказала ей тогда, – улыбнувшись, сказала Джхалкари. – Ты не могла не заметить, что она колебалась. Пожалуйста, не суди нас всех по Кахини. Она и Раджаси – единственные змеи в траве.
– Почему в таком случае Сундари-джи от них не избавится?
Улыбка Джхалкари стала не такой широкой, когда мы подошли к дворцу.
– Раджа хорошо относится к этим двум.
– Я думала, что мы принадлежим рани.
– Все, что принадлежит рани, принадлежит и ему, – сказала Джхалкари, а через минуту добавила: – А все, что принадлежит радже, принадлежит британцам.
* * *
В Барва-Сагаре мы обмывались, беря воду из ведер. Во дворце для омовений было отведено целое помещение. Солнечные лучи пробивались сквозь колышущиеся занавеси, освещая отделанную мрамором комнату с длинными скамьями кедрового дерева и единственную купель просто гигантских размеров посередине.
После утренних упражнений все мы направились обмываться, чтобы подготовить себя к посещению зала дурбара. Мне так и не удалось сдержать себя. Кажется, все это время я удивленно озиралась по сторонам.
Следуя примеру других женщин, я быстро разделась и сняла с полированного, вделанного в стену бронзового крючка длинный хлопчатобумажный халат. Завязав пояс на талии, я уселась на деревянной скамье подле Джхалкари и принялась в точности повторять за ней все движения. Я аккуратно свернула свою одежду и положила ее в нишу в стене. Взгляд мой упал на служанок, ожидающих с большими махровыми полотенцами и вырезанными из сандалового дерева мисками, полными жидкого ароматического мыла.
– Как мило! – с подчеркнутой вежливостью произнесла Кахини. – Две деревенские девочки помогают друг другу. Джхалкари, если не ошибаюсь, минуло два года с тех пор, как ты впервые по-настоящему обмылась?
