и кориандра. Раши занимается в кухне стряпней. Я, пожалуй, начну писать прямо сейчас, пока утренняя прохлада не сменилась дневным зноем, когда единственное, чего хочешь, – это вздремнуть. Но я продолжаю смотреть на моих друзей, обтянутых старой кожей, такой же морщинистой и знакомой, как кожа моих собственных рук. Когда я закончу писать воспоминания, я избавлюсь от дневников. Я понесу их к Гангу во время васанта наваратри
[7], когда все пускают свои старые календари плыть по течению реки. Пускай богиня реки решает, правильно ли я поступила, должно ли то, что случилось с моей сестрой и самой храброй из княгинь Индии, по-прежнему камнем лежать на моем старушечьем сердце.
Старательно выводя буквы, я написала адрес:
Мисс Эмме Пеннивелл
«Раутледж-энд-Кеган Пол Паблишерс»,
Лондон, Англия
Затем я некоторое время смотрела на кремово-красный конверт. Он большой. Он и должен быть таким, если я хочу запихнуть в его жадно раскрытый рот все обстоятельства моей жизни, чтобы он проглотил все те воспоминания, которые, как считает мисс Пеннивелл, могут помочь королю Англии править нашей страной лучше, чем делала его матушка. Кто знает? Если два брата из Америки построили машину, которая может летать в небе[8], почему бы деревенской старушке не написать книгу, которая попадет в руки к королю?
1840 год
Представьте, как я веду вас по длинной грунтовой дороге к краю поля, как мы входим в крестьянскую хижину, построенную из саманных кирпичей и крытую тростником.
– Вот здесь я остановилась вместе с рани княжества Джханси, когда мы убегали от британцев, – говорю я вам. – А в этом углу мы переоделись в крестьянскую одежду, чтобы она смогла беспрепятственно добраться до крепости Калпи.
Думаю, вы переведете взгляд с моего богатого сари и тонких золотых украшений на земляной пол единственного помещения и рассмеетесь. Но только взгляд моих глаз останется серьезным, и вскоре вы поймете, что я не шучу, что все, услышанное вами, – правда: рани Джханси, которую британцы предпочитали называть королевой Лакшми, на самом деле бежала от сильной британской армии, переодевшись в крестьянку.
Не понимаю, что в этом такого удивительного. Разве Одиссею это не удалось, когда он переоделся нищим?[9] А у герцога Винченцио из «Меры за меру» разве не вышло?[10] Возможно, люди дивятся тому, что именно я подсказала рани эту хитрость, вспомнив о кое-каких похождениях героев прочитанных мною книг. Если уж начистоту, то мне не полагалось читать подобного рода литературу, мне вообще не полагалось уметь читать. Однако отец настоял на том, чтобы я получила образование. Если бы это дело оставили на усмотрение моей бабушки, то я бы ничего в жизни не увидела, кроме стен нашего дома. Надеюсь, вам известно, что законы пурды довлеют над женщинами Индии.
