Ануджа стояла у моей кровати. Я вытащила из корзинки небольшой сверток, который спрятала еще несколько недель назад. Глаза девочки расширились. С болью в сердце я подумала, что передо мной стоит семилетняя копия мамы.
– Это тебе, – сказала я, протягивая сестре завернутый в ткань подарок.
Ануджа пощупала края подарка.
– Дневник? Как у тебя? – предположила она.
Я научила Ануджу читать и писать, когда ей исполнилось шесть лет.
– Разверни.
Девочка развернула ткань и взяла в руки книгу.
– Дневник! – воскликнула она.
Я отрицательно покачала головой.
– Полистай.
После того как Ануджа прочитала несколько строк, ее глаза наполнились слезами и покраснели. На этих страницах было записано все, что я помнила о маме. Там были хорошие и плохие воспоминания, записи о том, как мы сидели в тихом месте, а мама пела раги в честь Шивы.
– Спасибо, Сита! Спасибо! – Ануджа обняла меня так крепко, как только могла. – Но почему? Сегодня же твой день рождения!
– Мама-джи гордилась бы тобой. Мне хочется, чтобы ты побольше о ней узнала.
– Когда ты пройдешь все испытания, – вдруг произнесла Ануджа, – ты будешь приезжать ко мне в гости?
– Конечно, буду. Мы никогда надолго не расстанемся.
«Если вообще когда-либо будут эти самые испытания», – пронеслось в моей голове.
– Обещаешь?
Сестра смотрела на меня мамиными глазами.
– Да. А теперь пришло время пуджи.
Я провела ее в комнату для совершения пуджи и позвонила в колокольчик, чтобы боги узнали о нашем приходе. Затем мы опустились на колени перед ликами Дурги и Ганеши. Я произносила мантру в честь Дурги. Мы дотрагивались до ступней богов правой рукой, а затем кончиками пальцев касались наших лбов. Наконец я подожгла две палочки благовоний и помолилась о том, чтобы день прошел гладко и, как обычно, чтобы час состязания настал побыстрее.
Спустя несколько дней, когда я упражнялась в стрельбе из лука, боги вняли моим молитвам. Шиваджи принес в наш дом поразительную новость.
– Рани отправила на покой одну из дургаваси, – сообщил он. – Состязания назначены через двенадцать месяцев.
– Тогда мне уже исполнится семнадцать. Даже лгать не придется.
Шиваджи хотел что-то мне сказать, когда раздался крик Ануджи:
– Сита!
Сестра, запыхавшись, подбежала к нам.
– Там, на земле, птица с перебитым крылом!
Мы пошли туда, куда показала Ануджа. Маленькая бюльбюль с черным оперением и ярко-красными щечками прижимала поврежденное крыло к своему крошечному тельцу. Ануджа нагнулась и взяла птичку.
