Жрец приподнял брови.
– Зависит от того, девственница ли она.
– Конечно, девственница. Она росла в моем доме.
Мимо прошла группка женщин. Они очень низко поклонились жрецу. До нас донеслось хихиканье. Отполированные до зеркального блеска браслеты позвякивали у них на руках. Одеты женщины были в изумительной работы сари. Такой роскоши я прежде никогда не видела. Шелковая ткань была украшена вышивкой из серебряных и золотых бусин. Ткань шелестела и развевалась при легком дуновении ветра. Мне очень хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней кончиками пальцев.
– Три тысячи рупий, – сказал жрец, когда женщины прошли.
– Вы понимаете, что она не из далитов[31], а из семьи кшатриев?
– Была бы она из далитов, мы вообще не стали бы рассматривать ваше предложение. В храме бывают самые богатые мужчины Барва-Сагара.
– К такой девочке мужчины будут съезжаться со всего Джханси. Думаете, я не знаю, кто будет платить за девочку, которая говорит не только на хинди, но и по-английски? Она будет пользоваться спросом у богатых британских офицеров.
Я понятия не имела, о каком спросе идет речь. Возможно, храму нужен переводчик? Бабка сказала, что в этом месте ум мне не понадобится. Что может быть более утомительным, чем переводить письма для офицеров?
– Пять тысяч. Не больше.
– Пятнадцать.
Улыбка мужчины погасла.
– Вы забываете, что это Барва-Сагар, шримати, а не Джханси.
– Я с легкостью смогу отдать ее храму Дурги на одной с вами улице.
Они смотрели в глаза друг другу, но жрец, по-видимому, не знал, что бабку с ее ледяным взглядом на непроницаемом лице просто невозможно пересмотреть.
Наконец, издав вздох, жрец изрек:
– Тринадцать, но никогда прежде столько за девадаси мы не платили.
Я увидела в глазах бабки озорные огоньки. Такое случалось крайне редко. Взяв меня за руку, она потащила меня прочь.
– Куда вы идете? – В голосе жреца послышались жалостливые нотки. – Разве мы не договорились?
– У девочки умерла мать. Похороны завтра. Я приведу ее на следующей неделе.
– Но…
Бабка остановилась и порывисто развернулась.
– Я знаю, что вам не терпится. Заверяю: вы приготовите деньги, а я – девочку. Она сюда вернется, но на следующей неделе.
Жрец смотрел на меня сверху вниз. Даже если я доживу до ста лет, ни за что не забуду выражение его глаз. Если вам довелось когда-либо побывать в зоопарке и вы, возможно, присутствовали во время кормежки львов, то наверняка обратили внимание на то, какой жадный взгляд у этих хищников. Именно таким, по-дикому жадным, взглядом провожал меня жрец. Ни один мужчина ни до того, ни после не осмеливался так на меня смотреть. Всю дорогу домой я старалась понять, почему его взгляд настолько сильно меня расстроил.
