Слуги занялись лошадьми; монахи разошлись по кельям; брат Бразгдо проводил солдат короля на кухню, чтобы накормить и напоить; настоятель пригласил инквизитора Бульвара в свои покои, где они плотно закусили за беседой; а Дурлиб с Гримпоу удалились в гостевую комнату, и во всех уголках аббатства вновь воцарилась тишина.
Развалившись на тюфяке, при свете масляной лампы, стоявшей на полу, Дурлиб обхватил голову руками и уставился на сводчатый потолок. Некоторое время спустя он решил поделиться с Гримпоу своими опасениями.
— Ты думаешь о том же, что и я? — спросил он.
— Наверное.
— Белый жеребец, которого вел один из солдат, вполне мог принадлежать мертвому рыцарю, — размышлял Дурлиб вслух.
— Брат Бразгдо в этом уверен. Я видел его лицо, полное ужаса, когда мимо проводили коня, — сказал Гримпоу.
— Возможно, несчастное животное убежало из леса, спасаясь от хищников, а они поймали его где-нибудь в низовье долины, — предположил Дурлиб.
— Когда я увидел, что жеребец хромает, то пригляделся к его ногам и заметил раны и кровавые пятна, будто от волчьих клыков.
Дурлиб поерзал на тюфяке, ощутив укус беспощадной блохи.
— Боюсь, как бы этот монах-доминиканец не начал тут вынюхивать, ведь брат Бразгдо может проболтаться, особенно если выпьет пару лишних кувшинов вина, — сказал он.
— Не думаю, чтобы он осмелился рассказать инквизитору, что видел в горах призрак еретика, — успокоил приятеля Гримпоу.
— Да еще этот настоятель, которого так заинтриговали необычные знаки на серебряных монетах.
— Ты прав, но настоятель не захочет обсуждать с посланником папы свои делишки, — сказал Гримпоу.
— Вполне вероятно, этот монах со своим конвоем здесь проездом, а жеребца нашли по чистой случайности. — Дурлиб пытался утишить собственные страхи.
— Нет, — возразил Гримпоу, — у меня нет ни капли сомнений в том, что инквизитор Бульвар де Гостель преследовал рыцаря, чтобы сжечь того на костре, только никак не могу понять за что. Я подозреваю, что запечатанное письмо и камень, который он нес, как-то с этим связаны. — Юноша закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на смутных видениях, которые возникали у него в голове, как у настоящего предсказателя.
— Ты действительно видишь то, о чем говоришь? — спросил Дурлиб, изумленно и в то же время недоверчиво.
— Я вину только странные картины, Дурлиб, — вяло отозвался Гримпоу.
— Постарайся поспать немного, а я пойду потолкую с ключарем, чтобы наших коней приготовили к утру, а заодно попытаюсь выведать что-нибудь насчет этого монаха и того, что привело его в наши края.
