Наверное, ВААД, случайный друг,
Я чеки принесу, ты только сядь. Послушай!
Ведь мы же человеки, вдруг,
Меня услышав, ты всплакнешь, не плюнув в душу...
Я попытаюсь рассказать подробно,
Как рисовал холсты, от счастия сгорая,
Как пропасть там создать, где было ровно,
О чем просила мама, умирая,
Как плакал Феликс,
М-кину ручонку в своей седой морщинистой сжимая.
О жизни, и о смерти, - вот она стоит и ждет в сторонке,
Я приговор ее отсрочить умоляю...
Я расскажу Вам, отчего я плачу,
И почему мне в Б-га тяжело поверить...
И отчего боюсь я неудачи,
О ком грущу, зачем хочу продать свою тюрьму,
А Вы же просто пожелайте мне удачи,
Мне - клоуну больному, никому...
Теперь уйдите, но не хлопнув дверью,
Окончив бесполезный разговор,
Я тихо плачу, я уже не верю,
Что страшный мой смягчится приговор...
Мне очень больно, если мама их не видит,
Но я надеюсь, и страдаю как никто,
Не может быть, что Б-г жестоко ненавидит,
Меня, и маму, мой народ, - за что?
Но я не знал, те двери открывая,
Что будучи сама больна, рванувшись в ночь,
Мне баночкой бульона дорогая,
В который раз уже пытается помочь.
И над отчаяния бездонной пропастью,
Когда уже идти совсем не можется,
От страха, от жары, от боли,
Спасен до завтра Арлекин от одиночества...
Идет он, плача, жалкий, но счастливый,
Канатоходец глупый, никакой,
Больной, усталый, и трусливый,
Ведом ее усталою рукой.
Он знает, - рядом добрая, родная,
Которая умеет все простить,
Он хочет с ней проститься умирая,
Ее и заюшек успеть благословить...
Он в чем-то был не прав, всего и не упомнишь,
С ним было не легко, и некого винить,
Но Коломбину он зовет на помощь,
И просит не порвать связующую нить...
И пусть совсем один на этом "шарике",
Невесел снова он больной потеет в свитере,
Зато ведут его в пути его "фонарики",
Три здесь, и в Небе два,
Совсем немного в Питере...
Я знаю точно, чьи Руки и Крылья, большие и малые,
Меня хранят и в горе поддержать стараются,
Чьи поцелуи детские, и взрослые усталые,
От страха Бездны удержать пытаются...
Но я сорвусь когда-нибудь, наверное,
С отчаяньем не в силах больше драться,
Ты шла всегда со мною рядом верная,
Теперь иду один,
Все тяжелей в дороге улыбаться...
И если упаду, и стон раздастся,
Но ты мое прощанье не услышишь,
Ты знай: я там, я с Феликсом и с мамой,
Мы вас храним,
Я знаю, ты сейчас письмо мне пишешь...
Я вас люблю,
Тебя и деток,
Отца, И Игорешку с Леной,
Серегу, Катеньку и Раю,
И если плохо, - здесь я, рядом,
Я вас от грусти ежедневно охраняю.
Но Б-га попрошу: "Услышь, дай мне защиту,
