– Как ты относишься к Лорду? Если вдруг воскреснет – побежишь к нему на поклон как раньше? – я смотрел ему прямо в глаза. Рей взгляда не отвел и ответил ровным спокойным голосом:
– А куда я денусь? Далеко убежать все равно не смогу, но служить ему не буду. Пускай сразу убьет.
– Почему ты решил изменить свое отношение к нему? – все тот же зрительный контакт.
– А где он был столько лет, когда я улицы подметал, когда я остался без всего, когда все, кто был мне дорог отвернулись от меня, а другие были мертвы? А он не научил меня ничему, кроме как профессионально кого-нибудь убивать! Знаешь, эти знания в повседневной реальности оказались почему-то мало кому нужны.
– Почему ты не пришел ко мне?
– А смысл? Ты всегда был умненьким мальчиком, книжки читал, на светлую сторону вовремя метнулся, в любимчиках у Дамблдора ходить начал. Зачем мне было компрометировать тебя в глазах у «победившей» общественности? Зачем привлекать к тебе внимание и в первую очередь к себе, когда меня приговорили к пожизненному сроку в Азкабане? Задумка Лорда с масками гениальна на самом деле. Мы даже в Круге их частенько надевали и плохо знали друг друга в лицо. Какого-то незнакомого парня вместо меня в расход пустили. Он тоже Рейнардом Мальсибером оказался. То ли настолько глуп, что взял мое имя, то ли правда однофамилец, то ли родственник какой. Я свое древо не успел толком изучить. А родители, как только о приговоре узнали, сразу вышвырнули меня из дома. Как же, какой позор! Не то, что Метку принял – половина моей семейки ее еще раньше меня получила, а то что в Ближнем Круге оказался, да еще и практически попался потом. Так что, решай. А правду я говорю или нет, ты ведь знаешь.
Он отвел взгляд и поднялся, протягивая мне чек.
– Мне деньги такие не нужны, Северус, они и так бы сдохли. Если насчет меня все решил отрицательно, прошу: присмотрись к моим ребятам некоторым. Жалко их, пропадут, если завязнут в этом болоте. Талантливые. А я и с оставшимися смогу работу наладить.
Я посмотрел на него и понял, что стоящему передо мной человеку на вид можно было дать лет двадцать пять, а на самом деле ему лет сто. Я даже представить себе не могу, да и не смогу никогда, через что пришлось ему пройти. Как я был тепличным мальчиком, так и остался. У меня всегда все было и всегда все преподносилось мне на блюдечке, а в конце, блюдечко-то золотым оказалось с бриллиантами по краю. Что я вообще знаю о жизни? Да нихрена. Неужели я должен был это понять, когда узнал историю Хагрида, которым никогда в жизни не интересовался, даже презирал. Или когда узнал, что Рейнард потерял из-за меня. Из-за меня! Я завалил работу в Ближнем Круге. Прав был Милтон, нельзя меня было туда пускать. Что я там вообще делал? Шпионил? И кому от этого легче становилось? Уж явно не Отделу, который итак все знал и НИКУДА не вмешивался. Ну вступил я в Круг и что дальше? Да ничего. Я никого даже не пытался там узнать. Я всех ровнял по Лестрейнджам, да по окончательно свихнувшемуся Краучу. Ты не прав, Рей, мозгов если нет в шестнадцать, то и в двадцать им браться не от куда. Возомнил себя супер – героем, наделенным сверхспособностями, да руками-ногами махать научили. Мозги бы еще в комплекте ко всему этому шли. Неужели, для того, чтобы понять свою никчемность необходимо потерять одного из самых близких людей, стоя на останках еще ста пятидесяти нечужих мне человек? Я противен сам себе. Пора брать себя в руки. Тряпка. Два месяца коту под хвост. Сегодня же поговорю с Альбусом и Эваном. Время собирать камни.
