Стемнело, пароход отошел от причала, и они долго стояли у борта, покуривая и любуясь на огни удаляющегося Палермо. Потом заглянули в один бар, в другой, а еще на дискотеку «кому за тридцать», как определил ее Володя. Во втором танцзале гремела такая музыка, что выдержать ее могли только люди с молодыми ушами и крепкими нервами.
Когда настало время ужина, разошедшаяся Вика заявила:
– Есть совсем не хочется, лучше пойти еще выпить.
– Конечно, лучше выпить, ― легко согласился ее кавалер.
Они выпили, после еще потанцевали, потом еще выпили…
Оказавшись в его каюте, Виктория огляделась:
– Это не моя каюта…
– Хочешь, пойдем в твою…
– А какая разница! ― повернулась она и обняла его.
Вика проснулась с улыбкой на губах и ощущением такого лучезарного счастья, какого, пожалуй, никогда не испытывала. Обернулась, посмотрела на спящего рядом Володю и подумала: «Кажется, я влюбилась, вот счастье-то! Спасибо тебе, Господи, что Володя спас меня тогда, что мы встретились на этом пароходе, что любовница бросила его накануне, что он узнал меня… За все спасибо!»
Наверно, последнее слово она произнесла вслух, потому что Володя пробормотал спросонок: «Пожалуйста». Потом открыл глаза и спросил:
– Что ты сказала?
– Ничего, ― улыбнулась она и стала пальцем водить у него по груди. ― У тебя самое красивое тело на земле…
– Нет, самое красивое у тебя!
– Я имею в виду среди мужчин. Ты не толстый и не тощий, не слишком накачанный и не дряблый, ― ворковала она, ― как раз то, что мне нравится…
– То есть, ты всегда выбирала таких? ― заинтересовался Вова.
– Никого я не выбирала. У меня только три мужика за всю жизнь было, но ты лучше всех!
– А как же твоя неземная любовь, тот, которого убили?
– Не надо смеяться над этим, ― сразу посерьезнела она. ― Артем был замечательным человеком, и я многим ему обязана. Когда его не стало, мне было очень тяжело. Представляешь, даже в дурдоме три дня пролежала. Ну не совсем в дурдоме, в институте скорой помощи. Думали, что я хотела покончить жизнь самоубийством, а на самом деле мне просто надо было заснуть, чтобы забыть, а я никак не могла. Не знала, что двенадцать крошечных таблеток ― слишком большая доза.
– Бедная моя девочка, ― погладил ее по голове Володя.
– Да нет, ничего страшного: желудок промыли, три дня проспала там и выпустили. Хотя, может, я тогда действительно слегка тронулась ― полгода с портретом Артема разговаривала, а он мне отвечал. Сейчас, конечно, понимаю, что все это чушь и блажь, но тогда почти верила, что это он, а не я сама с собой говорю. А по поводу внешности Артема… ничего примечательного в нем не было: простоватое круглое лицо, одного роста со мной, коренастый, можно сказать, толстенький. ― Вика сделала паузу и добавила совсем другим, игривым тоном: ― А когда я говорила, что ты лучше всех, я имела в виду фигуру!
