Последнее время консервативные взгляды в нашем обществе стали пользоваться спросом. С учетом "общей, гражданской неопределенности", это неудивительно.
Дабы облегчить моим соратникам и единоверцам процесс ознакомления с представленной широкой публике теоретической базой консерватизма, при этом абсолютно не умаляя святоотеческое наследие, дерзну, среди прочего, рекомендовать к ознакомлению труды итальянского философа Юлиуса Эволы.
Во многом согласен я с Юлиусом. Что говорить: в Эволе текла аристократическая кровь. Даже не понимая этого, своими рассуждениями, прежде всего он наносил удар по сословию торгашей, которое поставило аристократию перед унизительным выбором - или уподобляться, или вымирать. Но, тем не менее, Юлиус был уже отравлен своим веком. Им предложенное "новое средневековье" грозило ему же в первую очередь.
Юлиус желал пиршеств духа Валгаллы, но тоже пользовался банковской книжкой, а одно с другим несочетаемо.
Сознание Эволы оформилось из причудливого сплетения "христианской эстетики" Шатобриана и "колониального язычества" Рене Генона, воспитанного, в свою очередь, как это не покажется на первый взгляд, странно, на апофатике Дионисия Ареопагита. Мысль Юлиуса стала одним из пазлов картины философии будущего, в первую очередь: потому что в рассуждениях Эволы присутствует элемент очевидности и во вторую: потому что ни кто еще из современных традиционалистов не был способен столь образно и доступно объяснить саму суть "человека Традиции".
Нельзя не восхититься его прозрениями: "сознание всегда голодное" или "допуская любого к сокровенному знанию, ты лишаешь это знание силы". Согласен с его утверждением, что мир "обабился". Думаю и дамы согласятся. На их хрупкие плечи взвалили чужие беспокойства.
И книги, где только о мужестве, чести, прямоте и верности, предлагаемые Юлиусом взамен бульварного чтива, пожирающего время жизни, очень привлекательны. Только я бы туда любовь добавил. Однако Эвола боялся показаться смешным и про любовь напрямую говорить воздерживался. Ему хотелось"свободы, как добровольного жертвенного подчинения".
Эвола неистово искал своего "человека Традиции", но Традиции уже не было. Ее необходимо было "создавать из воздуха", а не кликушески оглядываться на тени древних побед и богов.
Эвола хотел невозможного, предлагая решать эти задачи "активным нигилистам", которые, по большому счету, были вообще не заинтересованны в победе Традиции, как и во всем остальном, иначе бы они не соответствовали категории "активных нигилистов".
