– Ты не сможешь силой заставить меня пойти с тобой.
– Я люблю применять силу, – усмехнулся он, заставляя меня встать.
О, как же я была зла! И как хотела нашей борьбы – этой идеальной сублимации страсти. Устроить сцену в аэропорту – что может быть лучше, что может быть абсурднее? Неужели он и в самом деле ничего не боится? Почему я сомневаюсь в этом, если сама еще несколько часов назад говорила, что он способен на все?
Андре резко притянул меня к себе, заломив обе руки за спину. Я закряхтела, пытаясь вырваться из его стальной хватки, но он держал крепко, глядя, как меняется выражение моего лица и напрягаются мышцы. Его губы были так близко, всего в нескольких миллиметрах от меня, но он не целовал меня, только держал. И я гадала, что же он сделает дальше – сорвет с меня одежду, решит овладеть мною прямо тут, добьется того, что нас обоих арестуют?
– Похоже, ты голодна, – сказал он, легко удерживая меня.
Я пнула его по ноге, и он вскрикнул – больше от удивления. Затем резко подался вперед, всем телом прижимая меня к панорамному стеклу, и обхватил ногами мои бедра. Я чувствовала, как вздымается широкая мощная грудь, как стучит его сердце, как тверд его член, готовый пронзить меня. Влюбленная парочка уставилась на нас в изумлении. На нашем фоне их страсть поблекла и скукожилась. Так диетические фрикадельки не вызывают аппетита, если рядом обнаруживается сочный стейк с кровью.
– Месье, я прошу вас отойти на три шага, – услышала я женский голос, показавшийся мне знакомым. – Месье, вы слышите меня?!
– Что скажешь? – весело спросил Андре, никак не реагируя на речь желтоголовой из службы безопасности. – Хочешь, чтобы нас застрелили прямо в аэропорту?
– Да, – прошептала я.
– Месье! – голосов стало много, целая куча, целый полк, высланный на борьбу с Андре.
– Я не отпущу тебя, пока меня будут держать ноги. Твой ход, птица.
– Зачем я тебе? – задала я единственный по-настоящему волновавший меня вопрос. – Зачем я тебе, Андре?
– Чтобы сломать тебя, ты же сама говорила, – прошептал он, нежно прикоснувшись губами к моему рту.
Желтоголовая стояла и смотрела, как мы целуемся, не зная, что предпринять. За ее спиной маячила мать уже проснувшихся к этому моменту детей. Собрались зеваки, ведь людям свойственно любопытство, даже если речь идет о заложенной бомбе. Охрана не знала, что делать. Ведь не станешь же в самом деле стрелять в людей только потому, что они целуются. Андре оторвался от меня и рассмеялся, глядя, как судорожно я облизываю губы.
