— Братья по крови.
Для него это значило что-то достаточно важное, чтобы оставить отметку на коже, как и её татуировка имела значение, и она хотела понять его. Так как у него была только сестра, она спросила.
— В честь мужчин, с которыми ты служил?
— Да. Я бы истёк кровью ради них. — он развернулся и закатал другой рукав, показывая ей левую руку. — Это в честь тех, кто отдал свои жизни.
Прильнув ближе, она рассмотрела надпись. «Жертва в памяти». Это прошло сквозь неё: абсолютное и неизменное уважение, которое он испытывал к мужчинам, которые погибли, служа своей стране. Подняв глаза, она сказала.
— В последний раз, когда я тебя видела, у тебя не было никаких татуировок.
Опустив свой рукав, он обратил изучающий взгляд на неё.
— Я больше не тот парень.
Нет, он им не был. Тот идейный молодой мужчина с готовой улыбкой и смеющимися глазами ожесточился до этого властного, сексуального и закутанного во тьму мужчину, к которому тянулась та её часть, которая оставалась онемевшей семь лет.
Алисса понимала, что он как-то предупреждает её, но о чём? Кроме того, она тоже изменилась.
— Я не та девочка, которая была глупо в тебя влюблена.
Взгляд Ханта прояснился, и уголки его губ растянула усмешка.
— Неа, тебе не удастся превратить это во что-то незначительное. Я был твоей первой любовью, так ведь?
Вау, это была быстрая перемена от мрачного настроения к игривому. Она подыграла ему и махнула рукой.
— Перестань, я была впечатлительной девочкой и находила новую любовь через день.
Он приподняла бровь.
— Ты выдумываешь. Возьми слова обратно.
Знакомый дразнящий блеск в глазах Ханта ослабил узел напряжения, который залёг между её лопаток со вчерашнего дня.
— Нет, это абсолютная правда. Думаю, ты был пятым парнем в то лето, в которого я немножко влюбилась.
— Немножко? — он скрестил руки на груди, плечи выступили под его футболкой, и он смотрел на Алиссу с вызовом. — Это жестоко, малышка. Я был твоей первой большой любовью. Признай это.
Когда она услышала ещё одно своё старое прозвище, глубоко внутри её груди разлилось тепло. Хант никогда не испытывал к ней романтических чувств, но заботился о ней. И по-прежнему заботился достаточно, чтобы сейчас привезти её обратно на виноградник и помочь ей. Его дружба значила для неё всё. Но она хотела сохранить всё лёгким, простым.
— Ты устаёшь от того, что катаешь на тележке своё негабаритное эго?
— Слушай, кто бы говорил об эго, девочка с обложки. Я не могу купить чёртов шоколадный батончик, чтобы ты не пялилась на меня со всех обложек на кассе.
