Таганка – Любовь – Жизнь – Любовь/жизнь – Жизнь/любовь
2001 год. Вылет рейса Будапешт-Москва задерживался: на час, на два, далее – тоска без объявлений. Стоя среди пухлых чемоданов и их раздраженных владельцев, я не раз сказала спасибо «Аэрофлоту». Похоже, я была единственной, кто в тот момент помянул добрым словом нашу авиакомпанию. Потому что в Будапеште именно в этот день сошлись и жизнь, и Таганка, и любовь Юрия Любимова. Правда, согласно харизме этого человека, обошлось без слез.
Начинать надо, конечно, с любви. Хотя вытекала она из жизненных обстоятельств, изрядно подредактированных и отцензурированных политикой.
– Восемь лет меня не выпускали в Венгрию, – рассказывал мне тогда Юрий Любимов. – А наши венграм все время врали: мол, Любимов болен, мол, театр на гастролях. Мне это надоело. Я выдвинул ультиматум: «Если вы и дальше будете выдумывать, то я вообще не поеду». Тогда в Минкульте предложили сменить состав, изъять из «Гамлета» всех евреев, включая Высоцкого. На что я сказал: «Пусть тогда ваш министр играет короля, заместитель – Полония, а кто Гамлетом будет – сами разбирайтесь». Но, как говорит Максудов в «Театральном романе», это – перст судьбы, что я попал в Венгрию.
В ожидании рейса мы сменили казенно-металлические декорации аэропорта на более приятные – старого Будапешта. Поэтому с четой Любимовых сидим по-королевски, то есть в историческом квартале Королевского дворца, забитого туристами. Под ослепительным солнцем потягиваем кофе в самой старой будапештской кофейне «Мартисан».
Именно в 1976 году Театр на Таганке привез в Венгрию «Гамлета» и «Десять дней, которые потрясли мир». Думал ли тогда режиссер Любимов, что неделя, проведенная в Будапеште, потрясет его собственную жизнь? Именно здесь 25 лет назад начался серьезный роман Юрия Любимова, который тогда был расценен как обычная гастрольная интрижка.
– Юрий Петрович, а вы помните день вашей первой встречи с Каталин? – возвращаю я его на четверть века назад. И в свои «хорошо за 80» он поражает меня невероятной памятью.
– В деталях помню, ибо было так. Ко мне приставили даму, переводчицу, и я со свойственной мне глупой непосредственностью стал что-то едкое говорить, когда мы проезжали мимо снесенной статуи Сталина. «Только сапоги остались от товарища Сталина?» А она мне – вопросики провокационные. Я ей ответы – сообразно своим взглядам по разным вопросам. Короче говоря, как потом выяснилось, дама все доносила в советское посольство. После этой переводчицы-провокаторши общество венгерско-советской дружбы прислало мне другую – вот Катерину. И она мне сразу очень понравилась. На ней было такое платьице – довольно обыкновенное, летнее. Она была очень подтянута, деликатна и какая-то очень стеснительная.
