Он принялся листать «Небесный мир», протирать стекла телескопа. Потом долго черкал на страницах тетради, изображая летящие ракетные корабли и вполголоса декламировал:
…Годы —
расстояние.
Как бы
вам бы
объяснить
Это состояние?
На земле
огней — до неба…
В синем небе
звезд —
до черта.
Если б я
поэтом не был,
Я бы
стал бы
звездочетом…
— Яша, громче! — попросила из кухни Анна Матвеевна.
Яша вскочил, черные непослушные волосы торчали во все стороны. Жестикулируя, он зашагал по комнате и заговорил во весь голос:
Поднимает площадь шум,
Экипажи движутся.
Я хожу,
стишки пишу
В записную книжицу.
Не выдержав, он выскочил в прихожую и стал торопливо одеваться.
— Ты куда, Яша? — спросила Анна Матвеевна.
— К Ире!
Но Иры он дома не застал. Очутившись вновь на ярко освещенной улице, наполненной движением трамваев, автомашин, прохожих, Яша распахнул пальто, подставив грудь под пронизывающий зимний ветер.
…Мчат
авто
по улице,
А не свалят наземь.
Понимают
умницы:
Человек
в экстазе.
Сонм видений
и идей
Полон до крышки,
Тут бы
и у медведей
Выросли бы крылышки.
Люди оглядывались на странного, декламирующего юношу, а Яша читал стихотворение за стихотворением, сам того не заметив, прошел мимо дома, свернул в какую-то неосвещенную улицу. Уставший от ходьбы и от стихов, он вернулся домой, чтобы опять сесть за математику. Теперь ему казалось, что за его спиной стоит неугомонный, вечно бушующий Маяковский, зовущий вперед. И Циолковский был тут же… Люди, на которых так хотел походить Яша.
В феврале Яша проштудировал учебники за восьмой класс. Он устроил себе проверку, а потом сделал небольшой перерыв, чтобы все как следует уложилось в голове. В эти дни передышки он уходил в лес на лыжах, возвращаясь затемно, уставший и освежившийся. Анна Матвеевна только ахала, всплескивала руками, увидев его мокрую от пота и заиндевевшую на морозе спину. Но ничего с Яшей уже не случалось.
В конце февраля войска Ленинградского военного округа прорвали линию Маннергейма. От Володи долго не было писем. Потом письмо пришло и уже из-под Выборга. Танк Володи одним из первых ринулся через размолоченные артиллерией доты и дзоты. Следом уже безостановочно шла пехота. Разгром финской армии становился неизбежным.
Письмо читали в присутствии Иры. Она слушала сосредоточенно, перебирая складки платья на коленях, покусывая губы. А когда Филипп Андреевич, читавший письмо, умолк, она продолжала думать о чем-то своем, глядя перед собой отсутствующими глазами.
— Здорово всыпали финским фашистам! — воскликнул Яша, и Ира вздрогнула от звука его голоса.
