— Далеко?
— Да уж ради тебя можно и поближе. К Софроновской мельнице.
— К Софроновской мельнице? — спросил за их спиной чей-то голос. — На рыбалку?
Обернувшись, они увидели Женьку Мачнева.
— На рыбалку, — буркнул Борис. — А тебе чего?
— А я тоже с вами пойду, — безапелляционным тоном произнес Женька.
— Очень ты нам нужен. — И, окинув Женьку презрительным взглядом, Борис спросил: — На шахту мамочка не пустила?
— Это Яшку мамочка не пускает. Я сам не захотел. Чего там особенного?
— Трусишь под землю лезть?
Женька сморщил лицо и стал сосредоточенно заглядывать в колодец, где возились рабочие.
— Значит, договорились? — обратился Борис к Яше.
— Да я что… вот как дома.
— Не пустят его, — фыркнул Женька и чванливо добавил: — А меня пустят.
Действительно, мать запротестовала и на этот раз. Но тут не выдержал отец. Он закричал, что в конце концов нельзя из ребенка делать урода. На улице тридцатиградусная жара, а мальчика за тысячу верст к реке не подпускают. И сказал Яше:
— Иди на рыбалку. Разрешаю.
Борис зашел за Яшей в пять часов утра. Анна Матвеевна не хотела открывать ему в такую рань, но вскочил отец и сам разбудил Яшу. Тогда Анна Матвеевна заставила сына дать торжественное обещание не лезть в воду.
— Слово придется дать, — пряча улыбку, сказал отец. — В воду покуда не лазь,
Выйдя на улицу, Яша, к своему неудовольствию, увидел Женьку Мачнева. Женька имел независимый вид и появление Яши встретил презрительной усмешкой.
— Думаешь, я его звал? — кивнул Борис на Женьку. — Он, наверное, всю ночь меня у ворот караулил. Может, ему по шее дать, чтобы отвязался?
— Эх, вы, а еще товарищи, — проговорил Женька.
Борис с Яшей переглянулись.
— Да пусть его, — сдался Яша. — Помешает, что ли?
И трое мальчиков пустились в путь. Очень приятно было идти босыми ногами по мягкой улегшейся за ночь пыли. Где-то скрипели телеги, далеко на станции свистел паровоз. Солнце уже взошло, но еще не припекало. А как хорошо было в лесу! Пахло смолой и цветами. Прохладная роса обмывала ноги, на деревьях перекликались птицы.
У реки было еще лучше. От обилия незабудок поляны казались голубыми. Ивы наклонились так низко, что их ветви почти касались воды.
Рыболовы поставили корзинки с провизией в тени деревьев и стали готовить удочки. Борис все косился на Женьку. У того удочка была настоящая, бамбуковая, купленная в магазине, не то что самодельщина. В Женькиной корзине из-под газеты выглядывала аппетитная поджаристая ножка курицы, сквозь прутья просвечивали белые булки и еще всякая всячина. Ноздри Бориса зашевелились от дразнящего запаха.
