Бориса разбудил грохот от упавшего на пол стула. Он открыл глаза и услышал громкую бессвязную ругань. Дядя Коля долго шарил по стене, прежде чем добрался до выключателя. Вспыхнул свет. Борис увидел знакомую уже в течение многих лет картину: дядя в расстегнутом и запачканном известью пиджаке, в измятых брюках, словно он валялся где-то под забором, стоял, прислонившись спиной к стене. Он широко расставил ноги и пытался поправить съехавший набок галстук.
— Борьк-а-а… — промычал он заплетающимся языком. — Воды. Живее. Ну?
Борис нехотя покинул пригретую постель и, шлепая босыми ногами, вышел на кухню. Там по голому столу бегали тараканы. Им, как и Борису, жрать было нечего. Напрасно они суетились, пытаясь разыскать хотя бы крошку хлеба.
Он налил воды в литровую банку. Дядя Коля пил жадно, не замечая, что вода струится по его подбородку на пиджак, на рубашку, льется на пол. Борис поднял стул и хмуро глядел на своего незадачливого опекуна. Тот, покачиваясь, медленно добрел до стола и плюхнулся на стул. Руки его безвольно повисли, мутные налитые кровью глаза силились разглядеть комнату.
— Ну и нализался, — сказал Борис. — С работы, что ли, опять выгнали?
— Н-н-не твое д-ело… — дядя Коля икнул. — Сопляк. Высокий, хорошо сложенный, Николай Поликарпович Сивков был в свое время довольно привлекательным мужчиной. Сейчас ему было под пятьдесят. Когда-то пышные русые волосы поредели, сквозь них просвечивала лысина. Его обрюзгшее лицо покрывала густая щетина. Брился он редко.
До революции Николай Поликарпович имел репутацию талантливого инженера-строителя. Он любил свою профессию, вкладывал в свое дело всю душу, не щадил сил. Зарабатывал прилично, жил неплохо, ни в чем не испытывал недостатка. Революцию воспринял довольно спокойно: ни за, ни против. И если в чем-то пострадал от нее, так только в том, что его молодая жена сбежала во Францию с каким-то офицеришкой.
Семейную неудачу Николай Поликарпович пережил тяжело, жену вспоминал часто и с надсадой — она была красавица. Больше он не женился и, страшась одиночества, переехал жить к брату. После революции Николай Сивков продолжал заниматься своим любимым делом: строить. Он не саботировал по примеру старых специалистов. Ему было безразлично, для кого строить, лишь бы дали волю его творческой фантазии. В стране началась индустриализация, заводы росли, как грибы. Вначале все шло хорошо, но вскоре его начала раздражать постоянная спешка. Ему хотелось создавать красивые и оригинальные формы зданий. Его проекты браковали, просили делать попроще. Кроме того, его бросали из города в город, из области в область. Питался он неважно, купить в магазинах было нечего. Ради чего он отдавал свои силы? Все равно никто не хотел понять его истинного призвания.
