— Але!
— Будьте добры, позовите Жору, — произнес солидный такой, рокочущий бас.
— Извините, а кто его спрашивает? — поинтересовалась Нинка. — Случайно не Шура?
— Вам, девушка, лучше называть меня Александром Петровичем, — довольно корректно произнес собеседник. — Но я жду Жору. Он мне обещал, что позвонит часа в два дня, а сейчас двенадцать ночи без малого. Он как, не очень пьяный?
Нинка сообразила, что этот самый Александр Петрович полагает, будто Жора нажрался и находится у бабы. Очень соблазнительно было соврать что-нибудь. Еще больше хотелось просто-напросто закрыть и выключить телефон. А затем побежать бегом и действовать по тому плану, который Нинка наметила перед высадкой из трамвая. Но голос у мужика был такой приятный и к себе располагающий, что Нинка — бабье настроение, что флюгер! — неожиданно для самой себя ответила:
— Нет, он не пьяный. Но у него большие сложности по жизни.
— Вот как? — В голосе Александра Петровича прозвучала заметная встревоженность. — Такие большие, что к телефону подойти не может?
— Именно так, — ответила Нинка. — Но он меня предупреждал, что ему может позвонить друг по имени Шура.
Эта импровизация у нее как-то сама собой получилась.
— Даже так? — Этому сообщению Александр Петрович явно не поверил.
— Да. Он сказал, что может позвонить такой друг. Так вы Шура или не Шура?
— Ну, друзья меня Шурой называют. Он мне хотел передать что-то?
— Может, и вам, если вы тот самый Шура. Александров-то много. Нехорошо получится, если я перепутаю. Вы какой Шура? Он мне говорил, как вас друзья зовут, но я позабыла что-то. Не напомните? А то у меня память девичья…
— Ума не приложу, — хмыкнул Шура. — Может, Казан? Меня так в детстве называли.
У Нинки аж сердце екнуло, потому что она понимала: опять голову в петлю сует! Черт ее дернул завязать этот разговор! Правда, голос у этого Шуры был очень приятный, но ведь бандюга же крутой… Куда она, дура, лезет?!
— Да-да, — подтвердила Нинка. — Вы адрес Жориного офиса знаете?
— Ну, знаю.
— Я туда примерно через полчасика или чуть раньше подъеду. Вы туда сможете приехать?
— В принципе мог бы.
— Тогда позвоните туда, чтоб там были в курсе, ладно? А там увидимся, верно?! — Нинка еще и пококетничала.
— Договорились… — с некоторой озадаченностью в голосе ответил Казан.
Разговор завершился, и Нинка внутренне отматерила самое себя. Когда ж, блин, она перестанет быть бестолковой и любопытной девкой? Когда за полтинник перевалит или только когда семьдесят стукнет?! Это в шестнадцать лет было простительно искать приключения, не думая о последствиях! Ведь только что все обдумала, взвесила, приняла решение, так сказать, — и на тебе! Услышала приятный мужской голос — а ведь и уродищи иногда красивые голоса имеют! — и напросилась на знакомство, которое для нее может закончиться в канализации где-нибудь… Но она уже повернула в обратный путь, к трамвайной остановке.
