— Так, — она повернулась ко второму «подследственному», — это тебя Епиха зовут?
— Да, — пробормотал тот.
— Значит, ты Угрю двести рублей задолжал и для этого коробку с баксами свистнул? Да?
— Не знал я, что там баксы! Не зна-ал! Больно же, сука! А-а-а! — орал Епиха, пока Нинка с хладнокровием гестаповки выжигала ему на заднице букву Н. А затем вдавила сигарету в кожу и не убирала до тех пор, пока там не появилась черная ямка. Запахло паленым.
— Это тебе за «суку»! — объяснила она. — Значит, ты, пидор, задолжал и сумки тырить пошел? А если б там у меня последние деньги лежали?! Если б мне детей после этого не на что кормить было? А?
Пафосные фразы насчет «последних денег» и «детей кормить нечем» Нинка произнесла в чисто воспитательных целях. У нее и деньги были не последние, и детей не имелось.
— Ну, что молчишь?!
Бычок сгорел до фильтра, и на сей раз Нинка ограничилась тем, что оттянула Епихе кожу на животе и вонзила в нее острые крашеные ногти большого и указательного пальцев.
— У-я-а! — простонал, дергаясь, Епиха. — За электроникой на последние не ходят! Пусти-и!
— Последние не последние, — прорычала Нинка, — какое твое дело? Ты знаешь, что, когда твой кореш удирал и старуху с ног сшиб, она до смерти убилась?! Ублюдки! А знаешь, что мужика, который за ним гнался, крутые как свидетеля убрали?! А знаешь, что меня из-за этих денег три кабана в задницу отодрали, а потом еще и ремнями пороли?! И сюда привезли, чтоб убить. Ты понял или нет?!
— Поня-ал! — выл Епиха, корчась от этих мучительных щипков.
— Очень хорошо, что понял… — прошипела Нинка. — Хотя, наверно, не до конца. А ты понял, что я вам сейчас могу яйца отрезать и пипихи с корнем повыдирать?! Нет?!
— Не надо-о! Тетя Ниночка, пожалейте-е! — совсем по-детски запищал Шпиндель.
— Живо толкуйте, где Жора и Сухарь! Кто их мочил и где лежат? — Нинка чиркнула зажигалкой и опалила Шпинделю волосы внизу живота.
— Уй-й! — завизжал он.
— Не знает он! — воскликнул Епиха, которому стало на секунду жалко приятеля. — Это я, случайно! Топор бросил, а он в голову попал! А пистолет потом сам пальнул и второго убил. Нечаянно мы! Нечаянно! Мы их в воронке утопили, там, у начала болота!
— Отцы-матери есть у вас? — спросила Нинка, чуть смягчившись.
— Есть… — шмыгнул носом Епиха.
— Девок уже небось трахали, а?
— Н-нет… — промямлил Шпиндель.
— А ты? — Нинка еще раз щипнула Епиху.
— Я тоже… — сознался Епиха, который часто врал Шпинделю о своих любовных победах.
