И вот теперь эти железные люди погнулись, и дивизию отвели в тыл.
Влили коммунистов, закипела политическая работа.
Прошла неделя. Мне предложили поехать из штаба в дивизию. Поехали.
Отдано было распоряжение: привести красноармейцев.
Закрывая деревенскую улицу пылью, по четыре в ряд, на мотающих головами лошадях, надвигалась бригада.
Что за молодцы! Из бронзы отлитые плечи, руки, лица; солнцем закалены, ветром обожжены, от горячей пыли почернели.
Кто в запыленной, без пояса, гимнастерке, кто в домотканой рубахе, кто в чекмене, и в разорванные дыры иной раз сквозит черное, прокаленной бронзы, тело.
В папахе, в фуражке блином, или выглядывает суровое загорелое лицо из-под нависших полей белой татарской шляпы.
Мне рассказывали, в бою свалится с плеч излохматившаяся рубаха, боец перетянет поясом свое загорелое тело, заткнет наган и ринется в бой, странно выделяясь голым бронзовым торсом.
И за каждым из них «по пять, по шесть котелков», — по пять, по шесть срубленных голов.
Спешились, густо расположились в саду, кто на деревьях, остальные прямо на земле. Принесли скамью. Один из товарищей взобрался и сказал:
— Товарищи, у вас тут трудно, головы кладете, страдания, но послушайте, что в тылу у рабочих, которые рвутся из сил, чтобы дать вам сюда оружие, снаряды, амуницию. Вас тут может сразу положить пуля, а там и день и ночь чахнут люди, клонятся в неустанной, надрывающей работе, в недоедании, в холоде, в лишениях, пока не свалятся. На Брянском заводе, при наступлении Деникина, рабочие, голодные, без пайков, не отрывались от станка, падали у станка; их выносили на носилках, и было, что умирали в амбулатории. Зато изумительно быстро отремонтированные бронепоезда громили Деникина. Рабочие в тылу не отрываются от станков. Что же, товарищи, им сказать от вас, — сломите вы хребет Врангелю?
И грянуло по всему саду, лист посыпался:
— Сломим!.. Не жить ему!.. Скажите там нашим!..
Сделали обзор текущих событий. Потом было прочитано два рассказа: один — из солдатский жизни до революции, другой — из красноармейской жизни.
И как же слушали! Какой здоровенный хохот прокатывался по рядам! Или какими широко, по-детски разинутыми глазами смотрели эти бронзовые люди на читающего в драматических местах!
Потом повели их на спектакль. Труппа тамбовского Пролеткульта поставила в школе «Марата» и «Мстителя».
И с какой голодной жадностью смотрели! Да ведь из чужой жизни. А если бы из своей, из родной!
— Ноне у нас праздник, — говорили бойцы, радостно блестя глазами.
