Галина прошла в свою комнату. Комната была узенькая, с высоким потемнелым потолком. Из окна уходила все та же, единственная улица, белели возле колодца гуси, из-за темного порядка изб выглядывала церковка.
Галина села на перевитую веревками корзину посреди комнаты, поставила локти на колени и оперлась подбородком на руки.
Так не хотелось уезжать из города, отрываться от друзей, от милой молодежи, с которой срослась за гимназическую жизнь, от книг, от театров, от товарок, которые пошли на курсы.
Никогда и в мыслях не бывало, что придется возиться с сопляками, скучно долбить с ними азы. Да и как она их учить будет? Ни сноровки, ни опыта, ни желания.
В пустой комнате странно прозвучал чей-то знакомый и незнакомый голос:
— Жить-то надо?!
Это ее голос, пустынно отдаваясь, прозвучал.
Резким движением она поднялась, смахнула с лица паутину и стала возиться с крепким, как камень, веревочным узлом на корзине.
Стуча и шаркая сапогами, пролез в двери горбатый без горба, втаскивая белый тесовый стол. Он поставил его у окна, подвигал, чтобы плотно стали ножки, и, сбычившись, посмотрел одним глазом на возившуюся с тугим узлом Галину, отстранил и молча, как будто вес уже было переговорено и все было известно, стал раздергивать узел зубами, мотая головой. Да и в самом деле, ведь все было известно, и уже тянулась скука, которая где-то терялась в темном ряде месяцев, быть может, годов одинаковой и одинокой жизни.
Галина с азартом стала приводить в порядок комнатку. Прибила, примеряя, где лучше, открытки, фотографии, разложила книги на столе и на крохотной этажерочке безделушки, дорогие по прежней жизни.
Горбун внес маленький позеленевший самовар, который отчаянно кипел, бунтовал и фыркал, обдавая клубами пара, и молча поставил на стол. В окно было видно, шло стадо, подымая пыль.
Галина с удивлением подняла глаза — ведь она не заказывала самовара.
— Вы сторож?
— Точно так, — угрюмо сказал тот.
— Вас как зовут?
— Василием.
Комнатка вдруг стала уютней и ласковей.
Первые дни заполнялись заботами по хозяйству — надо было устраиваться с обедом, с добыванием провизии.
Под вечер Галина отправилась к священнику.
Встречавшиеся бабы кланялись, — знали уже, что учительница, — другие проходили мимо, оглядев; мужики тоже — одни снимали шапки, другие проходили не здороваясь; девки не подымали глаз, а пройдя, останавливались и разглядывали.
Новая церковь стояла на пригорке и глядела в небо недавно выкрашенными главами.
