До свиданья. Обнимаю и целую обоих и жму твою руку.
Андрей. [Рис.][147].
Тотик рисует лучше меня!
Впервые: Волга, 1975. С. 164 (в сокращении); Архив. С. 449–450. Публикация Н. Корниенко.
Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 7, л. 6–7.
{103} М. А. Платоновой.
13 декабря 1926 г. Тамбов.
Дорогая Маша!
Пишу тебе третье[148] письмо из своего изгнания. Грусть моя по тебе растет вместе с днями, которые все больше разделяют нас.
Вот Пушкин в моем переложении:
Я помню милый нежный взгляд
И красоту твою земную;
Все думы сердца к ней летят,
Об ней в изгнании тоскую…
[149].
И я плачу от этих стихов и еще от чего-то.
Я уехал, и как будто захлопнулась за мной тяжелая дверь. Я один в своей темной камере и небрежно влачу свое время. Как будто сон прошла совместная жизнь, или я сейчас уснул и мой кошмар – Тамбов.
Видишь, как трудно мне. А как тебе – не вижу и не слышу. Думаю о том, что ты сейчас там делаешь. Почему ты не хочешь писать мне? Я хорошего не жду, но и плохого не заслужил.
Завтра утром переезжаю в пригород Тамбова, где нашел себе комнату со столом за 30 р[ублей] в месяц. Там, правда, грязно, старуха нечистоплотна, но дешево. Будет обед, два чая и ужин – и всё стоит с комнатой.
30 руб[лей]. Похоже, что я перехожу в детские условия своей жизни: Ямская слобода[150], бедность, захолустье, керосиновая лампа. Там я буду жить и писать.
Работать (по мелиорации) почти невозможно.
Тысячи препятствий самого нелепого характера. Не знаю, что у меня выйдет. Тяжело мне. Но просить о приезде тебя не смею. Ты не выживешь тут – такая кругом бедность, тоска и жалобность. Хотя материально жили бы хорошо.
Зачислили меня с 5/XII (дня отчисления из НКЗ)[151]. Жалованье платят 2 раза в месяц. Буду оставлять себе крайний минимум, остальное переводить тебе. Но все же более 150 р[ублей][152] в м[еся]ц переводить не смогу.
30 р[ублей] стоит мне жизнь плюс 10 р[ублей] папиросы, газеты и пр[очее] и 10 р[ублей] в профсоюз, секцию[153], горнякам[154] и пр[очее], это составляет.
50 р[ублей], остается 150 р[ублей]. Постараюсь ездить в командировки, но это едва ли много даст в нынешних условиях.
В газете сидят чиновники. Ничего не понимают в литературе. Но постараюсь к ним подработаться, буду писать специальные статьи; стихи и рассказы они не признают[155]. Постараюсь так жить, чтобы вам высылать 200 р[ублей] в м[еся]ц.
С 15/XII начинается большое совещание специалистов[156], продлится 5 дней. Скука будет окаянная.
