— Значит, за «так» подвозили? — Она посмотрела с подозрением.
«За «так» одни подзатыльники дают», — вспомнил Пышта, но смолчал.
— Нет, не за «так»! — звонко сказала Майка. — А за доброе человеческое отношение.
— Когда человек человеку друг, а не волк! — объяснил Владик.
— Ох, не знаю, бабушка, как вы будете такая отсталая при коммунизме жить? — спросил Женя, и смешливые рыжие чертенята на миг выглянули из его глаз и спрятались.
— Так и буду жить, — ответила бабка, цепко выхватила с ладони Владика рубль и стала засовывать в толстый кошелёк. — Чего ж теперь со мной сделаешь, с отсталой, а? Ты меня подвёз, сердобольный? Небось из коммунизма тоже не высадят, подвезут… А ну, подсоби, борода! — И она взгромоздила на себя свои пожитки.
Женя надел на глазок аппарата чёрную крышечку:
— Так. Увековечил я этот экземпляр, пережиток капитализма. Для музеев, для будущих поколений.
Крепким шагом бабка, прямая, как шагающая палка, шла вперёд, к рынку. Напоследок всё же обернулась, что-то её озадачивало.
— Может, яичками возьмёте? Я с десяточек наберу! Куры у меня плохо несутся…
— Знаем, бабка, знаем! Своих хватает да ещё накупила у государства задёшево, на рынок тащишь — продать подороже. Спекулянтка ты, вот кто!.. — крикнул Женя.
И все дружно полезли в автобус.
И Пышта понял, что он ни за что не взял бы у неё ни одного яйца, хоть бы с голоду умирал! И он сердито крикнул ей вслед с подножки:
— Всё равно высадят из коммунизма, не повезут! Пережиток!
— Замолчи, Пышта! — строго прикрикнула Майка.
Может, и правда у него получилось слишком громко? Но это потому, что он всё-таки очень, очень любил яичницу-глазунью.
Пролетают мимо раздетые рощицы; белые стволы — чёрные ветки. Поворачиваются поля — серая щетинка стерни. Словно сказочное войско высунуло из земли головы — ряд за рядом кочаны капусты.
Въехали в Прудковский район. Теперь до самих Прудков недалеко.
Фёдор включил радио. Диктор сказал: «Битва за хлеб продолжается. Сегодня передний край хлебного фронта переместился на дороги, по которым везут хлеб к элеваторам. Ни зёрнышка не должно пропасть! Пионерские дозоры, комсомольские дозоры, общественные контролёры, будьте начеку! Не проходите мимо!..»
И только кончили передавать про хлеб и заиграла музыка, Непроходимимы увидали: перегоняет их грузовик с зерном. Ветер вздувает брезент, и зерно из-под него летит золотой метелицей и ложится на дорогу.
Фёдор стал изо всех сил сигналить. Но грузовик уходил, и теперь виднелся только его задний борт и толстые удирающие колёса.
