- Допускает ли он, что мы перегоним Америку? - спросил Дудоров.
- Мы не касались этого вопроса, но все же он сказал, что в мире нет шагов шире, чем наши. Но он тут же, как бы мимоходом, вставил о том, что мы, широко шагая, многое перешагиваем. В смысле - недоделываем. Не обращаем внимания. Не заботимся о качестве некоторых вещей. И с этим нельзя было не согласиться, особенно когда мы ехали через наш старый мост. Мы ведь его тоже перешагнули, не сменив опорные сваи.
- Он на меня произвел тоже неплохое впечатление, - заметил, к удивлению Бахрушина, Дудоров.
- Как это понимать? Неужели ты виделся с ним, Григорий Васильевич?
- Разумеется. Должен же секретарь парткома знать, не терпят ли приезжающие неприятностей.
- А он что?
- Ничего. Ответил, что чувствует себя отлично, и спросил, с кем имеет честь разговаривать, и я назвал себя по имени, отчеству, фамилии и партийной должности.
- Ну и как? - заинтересовался Бахрушин.
- Очень был доволен и ни капли не удивлен моим приходом. А потом попросил показать ему село. И я не отказался. Пока вы купались с одним американцем - с другим мы успели побывать в новом саду, в библиотеке, в музыкальном кружке. Тейнер, оказывается, играет на скрипке. Не ахти как, но все-таки... Ребята-скрипачи с удовольствием слушали его американские детские песенки. А потом он играл "Сомнение" Глинки. Жалею, что не было вас, Петр Терентьевич.
- А я и не сомневался, что Тейнер любит музыку и любит детей. За это велю завтра же доставить ему подарочную бутылку Петровской водки.
- Тогда велите доставить две, - сказал Дудоров. - Тейнер заснял маленьких скрипачей узкопленочным киноаппаратом для американского телевидения и записал маленьким магнитофоном их игру. Я думаю, это все вам должно быть приятно.
Бахрушин остался доволен. Может быть, Тейнер в самом деле такой человек, каким выглядит. Не притворство же это ради стремления расположить к себе! Зачем ему это? Хотя...
Всякое бывает на белом свете.
В этот вечер не в одном бахрушинском доме разговаривали о Тейнере и Трофиме. Едва ли была изба, завалинка, улица, где не упоминались бы эти имена и не пересказывались события минувшего дня, сразу же ставшие достоянием всех. Но все это, как поведала Пелагея Кузьминична Тудоева, только запевка к песне, а песня - впереди. И как она споется, пока гадать рано.
- Утро вечера мудренее, - повторила Тудоиха известные сказочные слова и добавила к ним свои: - А день и того больше. Не столько мудростью, сколько длинностью. Поживем - увидим, а видеть, я думаю, будет что...
