– В лапы берут. – заострил я разговор на этом. – А что собой их лапы представляют?
– Обыкновенные лапы. Как у всех, наверное, кошек. Но они далеко были. Увеличения прибора не хватало, чтобы лапы как следует рассмотреть, товарищ старший лейтенант. А что я должен был увидеть?
– Дело в том, что у этих, как ты их называешь, кошек, лапы, как у приматов, с нормальными развитыми пальцами, которые умеют даже на компьютере работать.
– Кошки. На компьютере. – младший сержант даже улыбнулся, подумав, что я шучу с ним.
– Это не кошки, – сказал, как отрезал, полковник Сорабакин. – Это представители цивилизации другого мира, из-за которых мы и оказались отрезанными от Большой Земли. Очень опасные существа, которых необходимо уничтожить, иначе они всю нашу землю захватят.
Младший сержант растерялся, но полковник махнул пальцами:
– Иди, отдыхай после наряда.
– Подожди, – попросил я, вытащил из большого нагрудного кармана свой «планшетник», включил, быстро нашел нужную запись, и на ускоренной перемотке нашел нужные кадры. – Смотри сюда. Эти кошки?
– Точно. Хотя мы издали их видели. Но это те самые.
– Все. Иди отдыхать.
И только после того, как младший сержант Афиногенов, развернувшись через левое плечо, строевым шагом отошел от начальника погранотряда, сам Сорабакин посмотрел сначала на меня, потом на майора Медведя и на офицеров, стоящих за его спиной, и предложил:
– Пойдемте, что ли, в кабинет к начальнику заставы.
Первым пошел в штабной корпус, естественно, сам начальник заставы капитан Светлаков. Мы двинулись за ним. Сержанты, сопровождавшие капитана, остались на месте. Наверное, чтобы не задохнуться при ходьбе.
Майор Медведь пошел с нами, жестом оставив за спиной всех остальных спецназовцев, в том числе, и офицеров своей группы.
Я в этом кабинете еще не был, поскольку в первое посещение заставы разговаривал со Светлаковым сначала просто на улице, потом на наблюдательном пункте. Но не удивился расположению кабинета. Он находился на втором этаже, и двумя окнами выходил на клумбу перед штабом и бетонной дорожкой на плац, то есть, был точно в таком же месте, как и кабинет полковника Сорабакина в штабе погранотряда. Впрочем, удивляться этому не стоило. Как говорил мне Светлаков, Сорабакин много лет командовал пятой заставой, привык к такому расположению своего кабинета, когда из окон много видно, и в штабе погранотряда при первом же ремонте перенес свой кабинет в аналогичное место, хотя сами здания разнились, похоже, не только размерами. Одно крыло штаба погранотряда, видимо, было полностью отдано связистам и прочим техническим службам, поскольку над крышей располагалось антенн, как мне показалось, больше, чем могло поместиться отделов на двух этажах в кабинетах. Видимо, некоторые кабинеты этого крыла располагали несколькими средствами связи. Для погранотряда это естественно. Связь приходилось поддерживать не только со своими подчиненными заставами и с командованием пограничного округа, но и непосредственно с московским командованием. Это я знал еще из предыдущего опыта общения с пограничниками из других погранотрядов. Застава же поддерживала связь только с нарядами, выступившими на охрану границы, с несколькими наблюдательными пунктами, и с самим погранотрядом. То есть, уровень связи был совершенно другой, и не требующий такого большого количества антенн. Конечно, если бы электронный контроль границы осуществлялся через систему радиосвязи или каких-то похожих аналогов, антенн было бы значительно больше. Но любую радиосвязь при современном уровне техники легко заглушить общедоступными даже для дилетантов приборами. И потому электронный контроль осуществляется посредством системы подземных кабелей, а на самых ответственных участках, как мне говорили, используются даже стекловолокнистые кабели
