– Не найдет. Не заставляй мальчишек надсаживаться почем зря, – посоветовал я.
– Не понял. – капитан остановился, и серьезно, даже как то колюче, с неприязнью посмотрел на меня. Ему, должно быть, показалось, что я начинаю командовать на его заставе.
– «Беспилотник» уже неблагополучно закончил свой короткий век. И сейчас в сплющенном и погнутом виде лежит перед теми, кто его запускал. Больше он никогда не взлетит. У экспедиции был с собой всего один дрон. Они лишились возможности широкого обзора.
– Его сбил. – Светлаков ждал завершения своей начатой фразы.
– Нет. Его никто не сбивал. Скутер просто изуродовал его, и сбросил на то место, откуда он взлетал. Такой, понимаешь, оскорбительный жест. Жест проявления нечеловеческой силы. Жест, который призван испугать наличием фантастики в реальности. И надпись на изуродованном теле «беспилотника»: «So with all of you if you don't get out».
Светлаков, видимо, знал английский язык, и не стал спрашивать, что надпись означает.
– И все это твой скутер?
– И все это мой скутер.
Я не стал заострять внимание на шлеме. Пусть капитан думает, что скутер обладает такими способностями. Я уже пожалел, что рассказывал о шлему полковнику Сорабакину. И, как русский человек, который «задним» умом славится, подумал, что вся наша операция проводится ради того, чтобы вернуть ктархам один из шлемов, и велика вероятность, что начальник погранотряда или начальник заставы пожелают иметь такое оружие, и станут нам конкурентами. Осознав все это, я мысленно дал задание шлему стереть из памяти полковника Сорабакина все, что я рассказывал ему о шлеме. Шлем сказал мне с укором:
– Сделаю. Но больше никому не рассказывай. Хвастовство никогда не доводит до добра. Сорабакин еще до знакомства с паутиной думал, как ему завладеть мной для выполнения своей службы. И шлем Прсжнана, сына Матомоссэ может его заинтересовать. Тогда он начнет мешать всей вашей группе. А наше с тобой задание – честно найти утерянный шлем, и так же честно доставить его адмиралу.
– Ты сам чувствуешь, что тот шлем близко?
– Нет. Я могу почувствовать его только тогда, когда он начнет работать. Пока он не активен. И это хорошо. Когда он активируется, может оказаться поздно…
* * *
Я вытащил из нагрудного кармана свой «планшетник», сел на грубо сколоченную из тонких досок табуретку за хлипкий стол, и запустил программу просмотра видеозаписей. Капитан Светлаков с младшим сержантом встали за мой спиной. Как раз в это время пришел, догнав нас, запыхавшийся при подъеме в гору сержант, но начальник заставы, рассердившись, видимо, на него за отставание, жестом приказал сержанту выйти за дверь, и не мешать. В небольшом пункте наблюдения было, в самом деле, тесновато. Да еще я постоянно ощущал присутствие рядом с собой квантового киберкомпьютера, который казался мне порой человекоподобным объемным существом, которое тоже занимает место. Два солдата-пограничника по приказу капитана ставили люк в потолочном накате на место. Сдвоенный крупнокалиберный пулемет так и не успел толком посмотреть в небо. Я знаю, что сдвоенные «Корды» отдельным дистанционно управляемым модулем ставятся на танках и боевых машинах пехоты. Там они как раз и выполняют обязанности зенитной батареи. Но чтобы стрелять из них с земли, что называется, вручную, насколько я этот пулемет помню, следует иметь железные руки, иначе пулемет отобьет их. Но пограничники, должно быть, знали, что делали, и имели, скорее всего, опыт такой стрельбы.
