– Это ваше право, товарищ полковник, – ответил я как можно смиреннее, и мысленно дал шлему задание. И даже слышал при этом разговор «полковника Сорабакина» с капитаном Светлаковым. Некоторые слова из устрой разговорной речи шлему наверняка не были понятны, но он их произнес с соответствующим колоритом. Я сам не любитель матерщины, но не смог не признать, что матерится полковник на подчиненных со смаком. И это на офицеров. Как же он тогда разговаривает с солдатами? Кулаками?
– Бывает и такое, – ответил мне шлем.
Я не знаю, откуда у шлема появилась эта информация. может быть, из головы Сорабакина, может, еще из чьей-то знающей ситуацию головы. Но я шлему верил, и после этого сообщения перестал жалеть полковника, и дал шлему соответствующее задание.
Выходя из кабинета, я обернулся. Паутина на полковнике была, но видно ее не было. Сам он спал, положив голову на стол, и из носа у него на тот же стол вывалилась и размазалась по щеке громадная зеленая сопля. Я уже закрывал за собой дверь, когда услышал в кабинете заливистый храп. Спать полковник Сорабакин будет до тех пор, пока шлем его не разбудит.
Как бы мне не забыть дать шлему соответствующую инструкцию, когда надобность в спящем полковнике отпадет, как уже отпала надобность в бодрствующем. Хотя память меня обычно не подводит.
* * *
На первом этаже, увидев меня из-за своего «фонаря», выскочил мне навстречу колобкообразный майор с повязкой дежурного. Сразу, не успев подойти, вопросительно поднял брови, словно спрашивал, как прошел разговор. Но я дал майору возможность вопрос задать:
– Как полковник? Суров, как всегда?
– Я не могу знать, товарищ майор, каков он всегда, но мне он показался предельно корректным и сдержанным человеком. Только, мне кажется, он сильно болен.
– Болен? Что с ним опять?
– Позвонил на заставу капитану Светлакову, чтобы тот принял меня, и все рассказал-показал. Говорил ваш полковник, как пьяный, сильно матерился в разговоре. Только трубку положил, упал головой на стол, и сразу захрапел. Слышите? – я пальцем показал на лестницу, ведущую на второй этаж. Храпа, естественно, слышно не было, но майор, видимо, очень хотел услышать. И потому услышал. И широко улыбнулся. Привычно.
– Наш начальник разведки, старлей, хотел в вами побеседовать.
Он разговаривал со мной уважительно на «вы», видимо, из-за седины в моей голове и из-за морщинистого немолодого лица. Выглядел я, как мне самому казалось, пожалуй, возрастом постарше этого майора. Выходит, признаки возраста делают меня солиднее и поднимают мой авторитет. Но я не стал сообщать дежурному майору свои возрастные данные, чтобы не разочаровывать человека. Да он, признаться, и не спрашивал.
